Налог на углеводороды ес
Опубликовано: 05.05.2024
Аудиторская компания KPMG подготовила презентацию о влиянии на российских производителей трансграничного углеродного налога, введение которого сейчас обсуждается в Европейском союзе (ЕС). Она была сделана на заседании рабочей группы комитета экологии и природопользования Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) в понедельник, 6 июля. РБК ознакомился с презентацией, ее подлинность подтвердил один из участников заседания.
Эксперты KPMG представили три сценария введения углеродного налога в ЕС:
- В оптимистичном сценарии ЕС введет налог только в 2028 году и будет взимать с разницы между фактическими выбросами углекислого газа (СО2) при производстве товаров и эталонным объемом ЕС. Нагрузка для российских производителей в этом случае составит €6 млрд за три года (2028–2030-й). Больше других пострадают поставщики газа, никеля и меди: углеродоемкость их продукции превышает европейский бенчмарк в два-три раза. Производство нефти, продукции нефтехимии, калийных удобрений и других экспортируемых товаров полностью укладывается в европейский эталон.
- В базовом сценарии налог вводится в 2025 году и распространяется только на прямые выбросы парниковых газов (непосредственно при производстве продукции). В этом случае нагрузка для российских экспортеров составит €33,3 млрд в 2025–2030 годах.
- При самом негативном сценарии налог может обойтись поставщикам из России в €50,6 млрд до 2030 года. Это произойдет, если трансграничный налог будет введен уже в 2022-м и распространится не только на прямые, но и на косвенные выбросы CO2 — под этим подразумеваются выбросы из источников, принадлежащих другим организациям, но так или иначе связанных с деятельностью экспортера.
Параметры налога, который ЕС может ввести для импортируемых «грязных» товаров с большим углеродным следом, пока не ясны. Но для России это значимый вопрос. По данным KPMG, Европа — самый крупный регион сбыта российский товаров, на нее приходится 46% экспорта. В 2019 году Россия экспортировала в страны ЕС продукцию на $189 млрд, следует из статистики ФТС.
Пока введение углеродного трансграничного налога находится в категории рисков, напоминает замдиректора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. По его словам, в случае введения такого налога в ЕС российское правительство может поддержать компании, предоставив им налоговые льготы и преференции. Оно уже поручило министерствам к 1 октября представить предложения о поддержке компаний, которые могут пострадать от углеродного налога.
Год назад глава «Роснано» Анатолий Чубайс предложил ввести собственный углеродный налог в России, который взимался бы за превышение компаниями целевых показателей выбросов парниковых газов. В случае появления такого налога ЕС мог бы освободить российские товары от нового трансграничного налога.
Но в этом случае ущерб для экономики страны вырастет в разы, предупреждает Широв. По его подсчетам, европейский налог на реально экспортируемый объем парниковых газов из России (141 млн т эквивалента CO2) составит 275 млрд руб. в год (€3,4 млрд по курсу на 7 июля) с учетом текущих цен ЕС на парниковые выбросы. А российский углеродный налог взимался бы со всего объема производства компаний (621 млн т эквивалента СО2), которые в ЕС экспортируют только часть товаров. В этом случае налог был бы вчетверо выше — 1 трлн руб. в год, подсчитал эксперт.
Российские производители могут избежать налогов и обвала экспорта путем модернизации, которую можно профинансировать за счет «зеленых облигаций», считают эксперты АКРА. Такие инструменты подразумевают не только доступ к более дешевому финансированию, но и высокое качество отчетности и ее прозрачность, указывают эксперты. ВЭБ уже заявил о готовности помочь в развитии «зеленого» направления в экономике: для поддержки российских компаний институт развития планирует привлечь около 300 млрд руб.
Модернизация предприятий — хорошее решение для российского бизнеса, но далеко не все смогут инвестировать в новые мощности во время стагнации в экономике и климатические риски тут не помогут, скептичен Широв.
Власти вынуждены выступать в роли луддитов. С 2018 г. нефтегазовые доходы бюджета РФ упали на 3,8 трлн рублей! Замены нет.
Москва, 7 апр - ИА Neftegaz.RU. Введение углеродного налога в ЕС в 2023 г. несет угрозу российскому экспорту.
Об этом 7 апреля 2021 г. заявил министр финансов А. Силуанов на Биржевом форуме - 2021.
Тезисы от А. Силуанова:
- надо ли развивать зеленую экономику? - конечно, надо,
- но важно при этом не использовать под предлогом зеленой экономики антиконкурентные условия,
- если Европа, которая давно уже эту политику проводит и практически не использует уголь и другие углеродосодержащие источники энергии, то Россия или Китай только сейчас начинают этот процесс,
- и если с 2023 г., как предполагается, будет введен углеродный налог, то для России это, конечно, потеря определенного уровня конкуренции,
- Россия также привержена этой такой политике, но нужно определенное время для подготовки,
- этот вопрос обсуждается с главами финансовых ведомств и центральных банков стран G20, чтобы повестка не превращалась в антиконкурентную составляющую.
Учет углеродного следа в импортируемой продукции направлен на стимулирование экспортеров к соблюдению норм экологической политики ЕС.
За счет введения углеродного налога Еврокомиссия (ЕК) рассчитывает уравнять продукцию, произведенную в ЕС с минимальными выбросами углекислого газа, и продукцию других стран, где используются технологии с высокими выбросами.
В этих условиях задача России, 1 /3 экспорта которой приходится на ЕС, минимизировать потери при уплате пограничного углеродного сбора посредством инструментов низкоуглеродной политики.
Ранее замглавы Совбеза РФ Д. Медведев:
- назвал углеродный налог ЕС является скрытым протекционизмом;
- предупредил, что его введение потребует ответных мер в виде поддержки наиболее уязвимых российских предприятий.
- сформирована стратегия низкоуглеродного развития до 2050 г;
- подготовлен законопроект об ограничении выбросов парниковых газов.
- энергетические компании активно интересуются технологиями, связанными с производством и поставками водородного топлива, а также с улавливанием и хранением углерода.
- промышленные предприятия расширяют практику закупки электроэнергии, произведенной из возобновляемых источников энергии (ВИЭ).
Да и на реализацию полномасштабного энергетического перехода потребуется достаточно продолжительный период.
Власти России откровенно не успели, а может быть, не смогли и не захотели соскочить с нефтегазовой иглы:
- Нефтегазовая отрасль промышленности привлекательна для нынешней власти по ряду причин:
- со времен СССР серьезно развита;
- относительно малая номенклатура продукции позволяла легче контролировать производство, чем, к примеру, развитие производства телефонов или компьютеров;
- нефть и газ - добывают, а не производят, поэтому нет проблем с обновлением или модернизацией таких материалов, хотя технологии добычи модернизировать нужно;
- продукция экспортная и генерировала большой денежный поток;
- это позволяло осваивать гигантские средства, к примеру, на строительство экспортных газопроводов.
- ОПК приятен тем, что во времена СССР его очень-очень развивали, и даже не все наработки внедрили, поэтому военку поддерживать проще, чем развивать новые отрасли промышленности;
- Арктика привлекательна гигантским объемом средств, которые можно там освоить. Были бы средства.
- рост потребления углеводородов снижается, что снизит денежный поток от их экспорта;
- введение углеродного налога еще более снизит рентабельность экспорта;
- декарбонизация мировой экономики еще более снизит эффект от нефтегаза страны для властей.
Это не шуточки.
С 2018 г. доходы бюджета РФ от нефтегаза сократились почти на 3,8 трлн рублей!
Замены выпадающим доходам нет.
Вот и вынуждены власти выступать в роли луддитов.
К 2023 году в Евросоюзе начнет действовать углеродный налог — протекционизм в «обертке» из экологических лозунгов. Пока неизвестно, когда и в каком объеме в ЕС экспорт углеводородов могут обложить налогом, однако уже ясно, что следует к этому подготовиться.
Европарламент проголосовал за введение углеродного налога на товары, импортируемые в ЕС из стран с низкими стандартами сокращения выбросов углекислого газа. За принятие соответствующей резолюции проголосовало 444 евродепутата, против — 44, воздержался — 181. Теперь дело за Еврокомиссией (ЕК), которая во 2 квартале этого года должна внести свои предложения по формату введения углеродного налога, запланированного не позднее 1 января 2023 года.
Официально такой налог, он же механизм пограничной углеродной корректировки (Carbon Border Adjustment Mechanism — CBAM), считается частью программы «зеленой сделки» — документа, предложенного Еврокомиссией еще в 2019 году и пополняющегося на протяжении всего 2020 года дополнительными пунктами и доработками. Его цель — сделать Евросоюз углеродно нейтральным к 2050 году.
Различные положения «зеленой сделки» затрагивают преимущественно внутреннюю политику стран ЕС. Однако CBAM — это уже несколько другой уровень. Он объективно ударит по интересам производителей разного рода продукции и поставщиков сырья, которые находятся за пределами Европейского союза. «CBAM должен охватывать энергетический сектор и энергоемкие промышленные отрасли: производство цемента, стали, алюминия, бумаги, стекла, химикатов, удобрений и нефтепереработку», — говорится в документе Европарламента.
Пока что не сообщается, сколько экспортеры ЕС должны будут платить за одну тонну выбросов СО2, произведенных в ходе создания продаваемой в Евросоюз продукции. Этот вопрос будет решаться Еврокомиссией до 2023 года.
Ранее предполагалось, что в рамках одного из сценариев цена за одну тонну выбросов углекислого газа может составить около €30. Зато, как пишет Euronews, в Еврокомиссии уже подсчитано, что доходы бюджета ЕС от углеродного налога составят от €5 млрд до €14 млрд ежегодно.
По сути, углеродный налог Евросоюза — это протекционизм, до которого далеко даже бывшему главе США Дональду Трампу с его вводом в 2018 году пошлин на импорт в Америку стали (25%) и алюминия (10%). CBAM не просто сделает для Евросоюза продукцию и сырье иностранных компаний менее конкурентоспособными (за счет уплаты нового налога при экспорте в ЕС) по сравнению с товарами европейских предприятий. CBAM, как утверждают сами же депутаты Европарламента, усложнит европейским компаниям перенос производства в страны, не входящие в ЕС, с менее строгими климатическими правилами. Политики в ЕС даже окрестили этот процесс «предотвращением утечки СО2», главный принцип которого — якобы не позволить корпорациям создавать продукцию с большим углеродным следом за счет постройки и эксплуатации заводов в странах третьего мира, где за эти выбросы не заставляют платить штрафы.
Однако «предотвращение утечки СО2» вряд ли покажется благородной задачей по очищению воздуха на планете, если мы посмотрим на один весьма важный факт. «Европарламентарии, прислушавшись к просьбам европейских сталелитейных, химических, цементных и минеральных компаний (производящих наибольшее количество выбросов СО2), решили оставить бесплатные разрешения на выбросы для тяжелой промышленности», — пишет EUobserver.
Выходит, заводы в пределах Евросоюза нужно удержать любой ценой, а вот про выбрасываемые ими объемы СО2, можно и временно забыть, игнорируя главные принципы «зеленой сделки».
Опыт последних лет подсказывает, что предоставление льгот и даже нулевых ставок углеродного налога на инвестиции якобы для модернизации энергоемких компаний ни к чему не привело. Хуже того, в отчете Европейской аудиторской палаты за 2020 год говорится, что с 2013 по 2018 год более 479 миллионов надбавок — разрешений на выбросы сверх допустимой нормы (в документе не сообщается общая сумма таких льгот) — были распределены между компаниями из 8 стран ЕС, энергетика которых зависела от угля. Однако в 2020 году стало понятно, что такие льготы в энергетический сектор нуждаются в доработке, поскольку многие компании (преимущественно в Чехии, Румынии, Болгарии и Польше) просто использовали освободившиеся средства для улучшения существующих электростанций, работающих на буром и каменном угле.
На сайте Еврокомиссии также говорится, что с 2013 по 2020 год только 57% от общей суммы разрешений на выбросы сверх допустимой нормы выставлялось на аукцион для европейских предприятий. Компании должны были покупать эти разрешения, по сути, расплачиваясь за загрязнение атмосферы. При этом остальные 43% надбавок выдавались бесплатно — преимущественно авиакомпаниям и предприятиям обрабатывающей промышленности.
Будет ли Еврокомиссия исправлять эту «досадную оплошность», которая длилась годами, или оставит без изменений положения углеродного налога о бесплатных квотах на СО2 для предприятий ЕС? Ситуация станет проясняться только ближе к концу 2023 года.
Очевидно, что этот вопрос крайне важен для компаний из РФ. В 2019 году на страны ЕС пришлось около 42% российского экспорта (по данным Организации экономического сотрудничества и развития). Если учитывать объем углеродного следа российских товаров и сырья, то РФ находится на втором месте после Китая по экспорту CO2 в ЕС: в среднем около 150–200 млн т ежегодно.
В тексте, опубликованном Европейским парламентом, сказано, что «CBAM должен охватывать весь импорт продуктов и товаров ЕС, подпадающих под действие Системы торговли выбросами Европейского союза (EU ETS)». При этом в Еврокомиссии пока не сообщают, включат ли в этот список импорт нефти и газа. На сайте ЕК лишь говорится, что «к июню 2021 года комиссия представит законодательные предложения по расширению полномочий EU ETS на различные сферы деятельности».
В беседе с «НиК» замдиректора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Белогорьев рассказал, что на экспертном уровне пока прогнозируют возможное применение CBAM к импорту нефти и газа (включая российские поставки) лишь к 2025 году. Но Белогорьев уверен, что конкурентоспособность и объем экспорта российских энергоносителей не должны существенно пострадать.
«Если мы говорим о цене на квоты по выбросам СО2 в ЕС в размере €30 за 1 т, то я не думаю, что потери российских экспортеров углеводородов будут принципиально выше, чем у других стран. Пока речь идет только о том, что снизится экспортная маржа (пока не ясно насколько, ведь в ЕК не определились с размером налога). Скорее всего, России придется вводить внутреннюю торговлю квотами, чтобы перенести механизм уплаты за выбросы СО2 с Евросоюза на свою территорию.
До сих пор вопрос организации торговли квотами на выбросы в РФ „спускался на тормозах“, но возможное введение углеродного налога в ЕС на нефть и газ в 2025 году может теперь „подтолкнуть“ этот процесс»,
— поделился мнением Алексей Белогорьев.
Он также подчеркнул, что ЕС медлит с принятием CBAM потому, что проблема унифицированного метода подсчета выбросов СО2 до сих пор так и не решена. Большинство методов подсчета в разных государствах крайне непрозрачны. К сожалению, Россия стоит далеко не в первых рядах среди стран, которые этим вопросом сейчас занимаются. РФ, констатирует эксперт, ни в коем случае нельзя пренебрегать международным сотрудничеством, в ходе которого будут определяться правила и методы подсчета выбросов СО2.
Нужно добавить, что в России, в отличие от Китая, Швейцарии, Норвегии и даже Южной Кореи, нет договоренности по синхронизации с европейской ETS. Впрочем, РФ попросту не с чем синхронизировать Систему торговли выбросами Европейского союза, в стране отсутствует подобный механизм. Россия отстает от своего рода тренда — создания торговой площадки выбросами СО2, которая в будущем может сыграть роль важного инструмента в международной торговле с ЕС.
Напомним, по состоянию на апрель 2020 года в мире (по данным МЭА) уже насчитывалось 23 системы торговли выбросами СО2, охватывающие около 9% глобальных выбросов углекислого газа.
Масштаб системы торговли выбросами
Регион/страна/город
Система торговли выбросами Европейского союза (ЕС ETS)
Казахстан, Корея, Мексика, Новая Зеландия, Швейцария
Региональные, провинциальные или система на государственном уровне
Альберта, Калифорния, Фуцзянь, Гуандунь, Хубэй, Массачусетс, Новая Шотландия, Квебек, Региональная инициатива по парниковым газам (RGGI) в США, Федеральная система ценообразования на основе выпуска продукции (OBPS) в Канаде
Пекин, Чунцин, Сайтам, Шанхай, Шэньчжэнь, Тяньцзинь, Токио
Есть еще одна проблема, которую России предстоит решать, если говорить о поставках нефти или газа на европейский рынок после 2025 года. Речь идет об официальной оценке объема и сертификации выбросов СО2, которые будут признавать европейские покупатели. Недавно «Газпром» отправил в Великобританию (для Shell) партию «зеленого» СПГ (ставшего таковым за счет денежных компенсаций за выбросы СО2). При этом чтобы получить сертификат, обосновывающий размер компенсаций, «Газпром» вынужден был прибегнуть к услугам компаний Verra и CCBA, штаб-квартиры которых расположены в Вашингтоне. Очевидно, что в будущем, когда российский экспорт углеводородов попадет под действие CBAM, для РФ было бы предпочтительнее самостоятельно определять объем углеродного следа и размер компенсаций за него при добыче, обработке и транспортировке нефтепродуктов в ЕС.
Российским поставщикам энергоносителей не стоит надеяться, что правила ВТО, в которой РФ состоит с 2012 года, гарантировано защитят их экспорт от CBAM в будущем. Как отметила в комментарии для «НиК» заместитель руководителя ИАЦ «Альпари» Наталья Мильчакова, правила ВТО давно перестали работать или работают в каких-либо мелких частных случаях. Формально конфликт углеродного налога ЕС с положениями ВТО будет, но мировой экспорт углеводородов, по сути, давно был выведен из-под ограничений организации и живет своей независимой жизнью.
«Формально торговые ограничения, вводимые одними странами против других, противоречат правилам Всемирной торговой организации, но фактически они действуют. Взять хотя бы „торговые войны“, инициированные США.
ВТО на сегодняшний день является абсолютно формальной организацией, с которой не считаются политики отдельных стран и прежде всего на Западе.
Максимум на что будут способны экспортеры углеводородов в ЕС — предоставить доказательства, что их продукция не представляет экологической опасности для европейских потребителей», — уверена эксперт.
В документе, принятом Европейским парламентом, многократно говорится о том, что углеродный налог не должен входить в конфликт с правилами ВТО, однако кроме расплывчатых фраз о «международном сотрудничестве и диалоге» нигде не говорится, как именно будет достигнут компромисс.
Зато на практике мы видим, как принципы и правила ВТО спокойно игнорируются Европой. В 2019 году Россия выполнила все взятые на себя обязательства при вступлении в эту организацию, снизив импортные пошлины на товары. Но к этому времени в ЕС уже ввели Третий энергетический пакет, который, по мнению многих экспертов, был направлен именно против «Северного потока-2». Кстати, трубопровод, по которому в Европу поступает азербайджанский газ, под действие законодательных актов этого энергопакета почему-то не попал.
Да, Третейская группа Всемирной торговой организации признала правоту России по ряду пунктов в ее споре с Евросоюзом о правомерности Третьего энергопакета ЕС. Однако с 2019 года США, которые также не слишком рьяно соблюдают правила ВТО, вводя пошлины на свой импорт стали и алюминия, блокируют назначение новых судей апелляционного органа этой организации. В феврале 2021 года на заседании Органа по разрешению споров американская делегация вновь отказалась поддержать начало отбора кандидатов на семь вакантных судейских мест.
В итоге апелляционная инстанция ВТО не работоспособна уже более года, а решение этой организации по спору между РФ и ЕС, которое выиграла Россия, остается в подвешенном состоянии. Это наглядно показывает, что помощи от ВТО ни российским экспортерам углеводородов, ни даже их конкурентам на европейском рынке энергоносителей рассчитывать не стоит.
Фото: ссылка
В последнее время идет активное обсуждение перспектив введение ЕС трансграничного налога на выбросы углекислого газа. Мне бы хотелось начать разбор сложнейшей коллизии, связанной с углеродным трансграничным налогом, с базовых вещей. К сожалению, вокруг этой темы успел сложиться некий миф, который полностью подменил собой реальность. Участники дискуссии как бы и помнят о том, что лежит в основе этой пресловутой проблемы, но одновременно действуют, словно под гипнозом риторики.
Итак, есть проблема изменения климата. В рамках этой проблемы конкурируют две гипотезы. Первая утверждает, что планета постепенно разогревается, и причиной выступает деятельность человека. Эта гипотеза опирается на данные, накопленные за последние 200 лет в результате прямых климатических наблюдений (в основном на территории Европы). Сторонники этой гипотезы говорят, что из-за возросших планетарных температур произойдет таяние ледников, и прибрежные города будут подтоплены. Таким образом, главный враг – это СО2; чтобы предотвратить глобальное потепление, надо сильно сократить, а лучше вообще прекратить сжигание ископаемого топлива.
При этом, остается за кадром, что углекислый газ необходим растениям. Многие исследователи с удивлением пишут о том, что в последнее время зеленая масса растений на планете увеличивается. Это происходит на фоне постоянных криков защитников экологии о массовом уничтожении лесов.
Вторая гипотеза опирается на данные о палеоклимате, полученные из анализа кернов антарктического льда, а также на геологию. Эти специалисты утверждают, что климат Земли сам по себе, без влияния человека, подвержен серьезнейшим колебаниям. В Юрский период средние температуры планеты были намного выше, чем сегодня, как и содержание СО2. Более того, в последние миллионы лет преобладает тенденция скорее глобального похолодания. Промежутки между оледенениями становятся все короче, сами потепления все менее выраженными. Последнее «оледенение» наблюдалось в XVI-XVII веках. Мы живем в эпоху потепления после этого похолодания. Согласно прогнозам многих ученых, в ближайшее тысячелетие наступит новое похолодание. Ледник сначала накроет США, а потом север Евразии.
Этим гипотезам хорошо бы еще какое-то время оставаться в рамках науки и быть предметом дискуссий специалистов. Тем не менее, политики уже сделали свой выбор. Гипотеза глобального потепления стала субъектом глобального действия. Почему так произошло? Дело не только в том, что для политиков тысяча лет – не имеющий значения срок, ведь им не придется жить в это время. Причины кроются в экономике, и только в ней.
Страны ЕС не имеют собственных серьезных запасов ископаемого топлива. Те месторождения, что есть, уже почти исчерпаны, а шансов обнаружить новые практически нет. Соответственно, растет импорт энергоносителей, что для экономики плохо: ты отдаешь средства, которые могли бы заработать твои компании, кому-то на сторону. Как ответ на этот вызов родилась концепция «зеленой» европейской энергетики. В самом начале она выглядела привлекательной. ЕС – один из мировых технологических лидеров. Конечно, европейцы смогут разработать любые технологии. В то же время ввоз углеводородов в ЕС будет затруднен, что будет держать страны-импортеры в тонусе.
Довольно быстро стало понятно, что план по сути провалился. Во-первых, для производства ветряков требуются редкоземельные металлы. Монополистом (с долей порядка 80%) по поставкам таких металлов является Китай. Китай же быстро наладил производство солнечных панелей. В результате подавляющая доля «зеленого» оборудования, применяемого в Европе – китайского производства. Итак, боролись с импортерами углеводородов, а попали в зависимость от Китая.
Тем временем страны лидеры по доле «зеленой» энергетики (в ЕС это Германия и Дания) получили закономерный результат - у них самая дорогая электроэнергия в Европе. Это является огромной проблемой для конкурентоспособности предприятий. Правительство пытается решить эту проблему, перекладывая тарифную нагрузку с промышленных потребителей на частный сектор. Это не нравится потребителем. У них и так достаточно проблем. Реальные располагаемые доходы падают, пенсионный возраст приходится повышать, пенсионные накопления тоже тают. Это создает риски для социальной стабильности. Что делать?
Решение напрашивается само собой. «Королевству нужны деньги», как говаривал датский средневековый король, и мы их возьмем, но не на внутреннем рынке, а – там! За границей. Мы обложим импорт налогом, и появятся средства на то, чтобы выполнить социальные обязательства. Я бы хотел особо подчеркнуть именно этот момент, который почему-то часто ускользает из дискуссий. Хотя многие в Европе искренне верят в глобальное потепление и не хотели бы допустить климатического коллапса, главная цель европейских политиков – найти деньги для выполнения социальных обязательств перед своими гражданами.
Кто пострадает больше всего? Конечно, Китай. Ведь эта страна лидер по выбросам углекислого газа. КНР ежегодно сжигает столько же угля, сколько все остальные страны вместе взятые. В ответ эта страна начнет вводить налоги, пошлины и прочие санкции против европейских партнеров. Россия? Россия будет бегать в этой битве гигантов где-то далеко внизу. Честно говоря, для этой истории имеет значение только то, как договорятся, если договорятся, Европа и Китай. О потерях российских компаний просто никто не думает.
Как ни парадоксально, для России это даже хорошо. У Европы нет (вопреки конструктам в головах российских политологов) «ничего личного» против России. И – Европе надо греться. Зимой в Европе неожиданно похолодало. Вопреки гипотезам, похолодало сильнее, чем ожидалось. Оказалось, что солнечных панелей и ветряков для обогрева не хватает. Европа стала закупать больше ископаемого топлива, и, о ужас, грязного угля. Российское топливо и дальше будет требоваться странам ЕС. Несмотря и вопреки.
А что в России? А в России Анатолий Чубайс, как он делает это на протяжении всей своей карьеры, выражает прозападную позицию. Вспомним, в чем заключалась его деятельность на посту руководителя Роснано. Он организовал производство солнечных панелей, аккумуляторов для электромобилей, и ветряков. К сожалению, все это получилось дороже, чем у китайцев, и не «выстрелило». Причину Чубайс, как мы помним, увидел в том, что в России «слишком дешевый газ». При столь низкой цене газа в России невозможны никакие «зеленые» технологии. Давайте поднимем цены на газ! – и тем самым подкосим и без того слабую конкурентоспособность российской промышленности, и обозлим без того не очень довольных жизнью потребителей. Точно в такой же логике Чубайс призывает ввести налог на сжигание углеводородов – что, конечно, отразится и на экономике компаний, и на потребителях. Поможет или нет это российским компаниям преодолеть трансграничные барьеры – мне кажется, Анатолия Борисовича не очень интересует.
Что будет в итоге? Будем договариваться с Европой, будем искать компромиссы. Российский газ – это не китайский уголь, это самый чистый вид ископаемого топлива. И он нужен Европе. Тем более, что получать водород из природного газа гораздо дешевле, чем из воды. А именно водород стал новой любовью европейских политиков. Я уверен, что спрос на российские энергоносители восстановится, и все противоречия будут преодолены.
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»
Как ЕС намерен собирать этот налог? Каков механизм? Выдержит такой чувствительный удар наша сырьевая экономика?
Андрей Птичников: Налог касается ввозимой в ЕС продукции с высоким "углеродным следом", например нефти, газа, металлов, цемента, удобрений и т.д. Для них будут установлены лимиты на выбросы парниковых газов, соответствующие нормам ЕС. Если они превышены, экспортеру придется оплатить налог. По разным оценкам, его сумма для поставщиков из России может составить от 2 до 6,5 млрд евро ежегодно.
Но есть сценарий, по которому сбор может быть куда больше, около 50 млрд евро.
Андрей Птичников: Такой вариант скорее всего маловероятен, он может войти в противоречие с правилами ВТО. Надо ориентироваться на базовый сценарий, по которому налог обойдется экспортерам примерно в 33 млрд евро до 2030 года.
Но за что платить? Многие специалисты утверждают, что все эти цифры совершенно несправедливы. Говорят, что в этих расчетах неверно учитывается вклад нашего леса в поглощение парниковых газов. А ряд экспертов вообще заявляют, что российские леса убирают из атмосферы больше углекислоты, чем выбрасывает вся наша промышленность. Однако, по международным оценкам, поглощение нашими лесами составляет всего 25 процентов от всех выбросов в стране. У каждого свой калькулятор?
Андрей Птичников: С лесом все не так просто. Давайте разберемся. Вы, возможно, удивитесь, но в документах ЕС при расчете квот выбросов поглощение их лесами Евросоюза не учитывается. В расчет берутся только прямые выбросы промышленностью, транспортом, ЖКХ. Теперь такой подход будет распространяться и на поставщиков высокоуглеродной продукции из России и других стран.
Почему лес в этом налоге игнорируют? Разве справедливо?
Андрей Птичников: Здесь несколько причин. Во-первых, введение налога Европа разрабатывала, исходя из своей специфики. В ЕС площади леса относительно небольшие, а потому поглощают очень незначительную часть выбросов по сравнению с Россией. Зачем вводить этот фактор, если он мизерный? Словом, авторы методики проигнорировали собственные леса.
Но есть и другая причина: так называемые лесоклиматические проекты, где учитывается сокращение выбросов лесами, вышли из доверия у западных экспертов. Дело в том, что в свое время в тропиках были реализованы очень крупные проекты по сохранению и восстановлению лесов. Вложены большие средства, получен серьезный эффект по поглощению парниковых газов. Но когда проекты завершались, часто возникала ситуация, когда в таких лесах вновь велась массовая вырубка, например, под сельхозпроизводителей. Кроме того, из-за плохого управления часто возникали масштабные пожары. Поэтому за лесоклиматическими проектами закрепилась репутация непредсказуемых и неустойчивых.
Но это, как говорится, их проблемы. Почему, обладая самыми большими в мире запасами леса, которые даже называют легкими планеты, мы должны играть по их правилам? Что это за методика, которая по эффекту поглощения приравнивает леса наши и Финляндии?
Андрей Птичников: Ситуация сегодня такая. Минприроды России рекомендована методика региональной оценки бюджета углерода лесов (РОБУЛ), одобренная экспертами Межправительственной группы экспертов по изменению климата ООН (МГЭИК). Ее основные разработчики - Центр по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН и Институт глобального климата и экологии Росгидромета и РАН. По этой методике были получены те 25 процентов поглощения выбросов нашими лесами, о которых вы говорите.
Однако сейчас появились и другие методики, например института ВНИИЛМ. Там совсем другие цифры. Скажем, по оценкам РОБУЛ, положительный баланс углерода для наших лесов составляет всего 600 млн т в год, а по расчетам ВНИИЛМ - уже 2 млрд т. То есть почти в 3,5 раза больше. Более того, согласно этой методике, сейчас российские леса компенсируют 80 процентов промышленных выбросов страны, а через 25 лет это будет уже 100 процентов. Но пока методика ВНИИЛМ не одобрена минприроды и не является официальной.
Сейчас в Институте глобального климата и экологии разрабатывается методика, в которой, возможно, будет учитываться, что, например, запасы лесов России по государственному лесному реестру серьезно занижены. Это недавно подтверждено данными государственной инвентаризации лесов.
Наверняка будет очень непросто убедить западных партнеров, что наша новая версия расчетов правильная. Хотя, казалось бы, все должна решать наука. Формулы же беспристрастны.
Андрей Птичников: Баланс углерода для всех стран рассчитывается по более или менее единым методикам МГЭИК. Но, как говорится, дьявол прячется в деталях. В нашем случае это занижение запасов леса на 25-30 процентов, что и показала инвентаризация. Но в расчетах можно взять цифру по максимуму, а можно по минимуму. При огромных масштабах нашего лесного хозяйства разница получается весьма существенная.
Но если ЕС вообще отказался учитывать лес в углеродном налоге, то на что мы сможем рассчитывать, даже предложив новую методику расчета выбросов и их поглощения?
Андрей Птичников: Тут все не так просто. О том, что углеродный налог будет введен, Европой заявлено однозначно. Но как конкретно он будет работать? Пока ЕС не высказался окончательно. И у нас есть возможность повлиять на их позицию. Переговоры начнутся в этом году. У наших лесов появится шанс, только реализуя лесоклиматические проекты (ЛКП), о которых я уже упоминал.
В чем их суть? Если совсем просто, то схема примерно такая. Предположим, вы металлург, продаете в ЕС сталь, у вас выбросы углекислоты превышают лимит. За превышение придется каждый год выкладывать кругленькую сумму. Так вот, вы можете взять в аренду какой-то участок леса и инвестировать, скажем, в его восстановление, уход за ним, в современную систему сохранения от пожаров и вредителей и т.д. И если, скажем, в арендуемых вами лесах ранее в год было охвачено пожарами 100 тыс. га, а вам удалось сократить эту цифру до 10 тыс. га и вы улучшили другие показатели лесного хозяйства, то, значит, поглощение парниковых газов "вашими" лесами возросло. И вы можете претендовать на сокращение углеродного налога на вашу сталь. А возможно, и вообще свести к нулю. По оценкам экспертов, у российских ЛКП огромный потенциал по сокращению выбросов парниковых газов: до 40-45 процентов среди всех других вариантов.
Читайте также: