Углеродный налог в россии чубайс
Опубликовано: 01.05.2024
Председатель правления УК «Роснано» Анатолий Чубайс заявил, что после ратификации Россией Парижского соглашения по климату правительству будет необходимо ввести специальный налог на выбросы вредных веществ в воздух. Это позволит стимулировать промышленников снижать вредные выбросы. В противном случае Россия через несколько лет может остаться без экспортных рынков. Но опрошенные «360» эксперты считают, что новый налог навредит как промышленникам, так и россиянам.
Деньги за дым
После этого нужно решить, как стимулировать промышленные предприятия сокращать объемы выбросов. В качестве одного из методов он предложил рассмотреть введение специального налога. Однако окончательное решение будет за правительством.
«Вводить экономические меры, стимулирующие снижение эмиссии углекислого газа, или не вводить? Это будет, пожалуй, самым сложным вопросом во всей системе климатических мер», — заявил Чубайс.
Он пояснил, что вначале все равно нужно разработать правила измерения и понять объемы выбросов промышленных предприятий. И только после этого задуматься о введении налога.
«Его ставки я бы сделал на первое время символическими, совсем минимальными», — пояснил председатель правления «Роснано». Он считает, что делать это в любом случае придется, в противном случае Россия лишится экспортных рынков.
Он напомнил, что в Евросоюзе уже взимают дополнительные налоги на товары, которые произвели с превышением выбросов диоксида углерода. «И если мы сейчас легко проскочим эту развилку с налогом, считая, что мы всех перехитрили, то через пять, семь, 10 лет выяснится, что мы, оказывается, сами себе закрыли экспорт, в том числе экспорт, регулируемый ОПЕК. И это вещь очень болезненная», — пояснил Чубайс.
Возможность дышать и обязанность платить
Директор Института стратегического анализа компании «Финансовые и бухгалтерские консультанты» Игорь Николаев заявил в беседе с «360», что введение дополнительного налога для предприятий — неправильный путь. В пример он привел Францию, где протесты «желтых жилетов» начались с повышения цен на бензин. Правительство страны объяснило это тем, что нужно профинансировать выполнение обязательств по климату.
«Это просто рост налоговой нагрузки. Я уверен, что можно действовать при помощи других мер. Можно вынуждать производителей не делать что-то, а можно поощрять, чтобы они использовали более экологически чистые технологии. И такой путь более продуктивен и эффективен», — заявил эксперт.
Российский депутат раскритиковал предложенный Чубайсом углеродный налог
Он пояснил, что новый налог приведет к дополнительным издержкам бизнеса, которые в итоге нивелируют все преимущества.Чтобы снизить выбросы в атмосферу, нужны новые технологии, а если увеличить предпринимателю налоги, то у него не останется денег на модернизацию.
Второй пострадавшей стороной в любом случае станет потребитель, потому что именно на него производитель переложит увеличенную фискальную нагрузку.
«В конечном итоге мы — потребители — станем активными плательщиками этого налога, а это и так снижает потребительскую активность граждан и снова негативно действует на экономику. И такой замкнутый круг получается, а вроде как все из благих побуждений», — сказал Игорь Николаев.
Портфельный менеджер компании «Открытие Брокер» Тимур Нигматуллин в беседе с «360» заявил: так как сам налог будет небольшой, то большинство организаций заплатят и продолжат выбросы в атмосферу.
«Но тут вопрос: на что пойдут эти деньги, которые будут получены в качестве налога? Также нужно учитывать то, что снизится выгода от использования устаревших технологий», — сказал эксперт.
Когда экономическая выгода от использования старых технологий снижается, в итоге меняется структура экономики, потребления ресурсов и происходит постепенный отказ от невозобновляемых источников энергии. Тимур Нигматуллин пояснил, что нужно просто понять, чего в действительности хочет правительство: если снизить давление на окружающую среду, то за это нужно заплатить бизнесу. Если этого не делать, то давление на предпринимателей не увеличится, но в долгосрочной перспективе пострадают все, потому что экология повлияет на каждого.
Квоты вместо налога
«С выбросами CO2 бороться надо, поскольку мы подписали Парижское соглашение и собираемся его ратифицировать, но все это можно сделать, как считает большинство членов нашей организации, не увеличивая общую нагрузку фискальную на бизнес, а перераспределив существующие платежи», — заявил он.
По его словам, этот вопрос участники союза намерены поднять 19 июня в рамках обсуждения законопроекта о регулировании выбросов в атмосферу, который сейчас готовится ко второму чтению.
Документ, о котором говорил Шохин, это Федеральный закон «О государственном регулировании выбросов и поглощений парниковых газов», который разработало Министерство экономического развития. Сейчас он находится в стадии обсуждения.
В тексте говорится о создании регулирующих организаций, которые будут следить за объемами выбросов предприятиями. Эта часть документа вступит в силу с 1 января 2022 года. А с 2025-го заводы будут платить сборы.
Директор Института народнохозяйственного прогнозирования академик РАН Борис Порфирьев в интервью Lenta.ru раскритиковал саму идею введения углеродного налога. Он пояснил, что большинство стран, где есть регулирование выбросов, используют систему квот, которыми после предприятия начинают торговать.
«Показателен пример Китая, где рынок квот в течение ряда лет апробировали в семи провинциях страны и только с 2020 года будет запущена национальная система торговли квотами», — заявил он.
Система квот представляет из себя следующее регулирование: предприятия оплачивают право на выброс определенного количества вредных веществ или парниковых газов. Если выбросили меньше, то остаток можно продать на аукционе. При этом деньги, полученные за квоты, идут на финансирование проектов по ликвидации такого же объема углекислого газа.
Борис Порфирьев рассказал, что еще во время обсуждения ратификации Россией Киотского протокола предлагал перейти на систему квотирования на выбросы оксида серы в двух-трех регионах в качестве эксперимента. Но власти на это не пошли, однако углеродный сбор в Федеральном законе, который разработало Минэкономразвития, уже готовы внедрить по всей стране.
Главным недостатком налога перед квотой опрошенные «360» эксперты называют то, что у него нет целевого характера, и если полученные средства направят в федеральный бюджет, то нет никаких гарантий, что эти деньги пойдут на снижение экологических и климатических рисков экономики.
Фото Сергея Бобылева / ТАСС
Тема углеродного регулирования обсуждается в России не первый год: новый импульс она получила в конце 2015 года, с момента подписания Парижского соглашения по климату, и достигла пика в виде идеи о создании безуглеродной зоны в Сибири. Сейчас мы становимся свидетелями новой битвы противников и сторонников радикальных мер по регулированию выбросов парниковых газов. В то же время краткий анализ текущего состояния регулирования показывает, что государству необходимо ответить на множество вопросов для того, чтобы эта дискуссия приобрела практический смысл.
Во-первых, в этом году должны быть выполнены основные положения плана по совершенствованию государственного регулирования выбросов парниковых газов: в частности, президенту России должен быть предоставлен доклад о целесообразности ратификации Парижского соглашения. Еще одно важнейшее положение этого плана — подготовка закона о государственном регулировании выбросов парниковых газов. Этот документ уже долгое время находится в стадии обсуждения и доработки, вызывая острые дискуссии в правительстве и Госдуме и демонстрируя таким образом всю сложность вопроса. Во-вторых, только что завершился последний конкурсный отбор проектов в рамках программы поддержки ВИЭ-генерации на оптовом рынке электроэнергии (ДПМ ВИЭ), и идет активная дискуссия о том, какой инструмент поддержки должен прийти ей на смену. Механизмы стимулирования ВИЭ-генерации тесно связаны с механизмами регулирования выбросов парниковых газов, поскольку они имеют общих выигравших и проигравших.
Игроки на поле
Кто же может быть заинтересован в ужесточении регулирования выбросов парниковых газов? Среди органов власти наиболее «зеленую» позицию занимает Министерство природы и экологии (ему это положено хотя бы из названия) и косвенным образом Минпромторг (это ведомство заинтересовано в поддержке отечественных производителей оборудования для ВИЭ-генерации). Что касается бизнеса, то в ужесточении углеродного регулирования заинтересован главным образом бизнес, связанный с производством оборудования для ВИЭ-генерации («Хевел», «Росатом», «Роснано»). Получается, что высказанная недавно на ПМЭФ Анатолием Чубайсом идея ввести углеродный налог не только эффектна с точки зрения PR (в первую очередь на международной арене), но экономически эффективна для компании, председателем правления которой он является.
Напротив, первой жертвой углеродного налога и продления ДПМ ВИЭ окажутся основные доноры российского бюджета: предприятия ТЭК и металлургии, особенно ориентированные на экспорт. За рубежом такой бизнес называют EITE (Energy-Intensive, Trade-Exposed) и стремятся по возможности оградить его от возможных негативных аспектов углеродного регулирования. Есть исключения из этого ряда: например, представители «Русала» неоднократно поддерживали ужесточение углеродного регулирования. Однако этот пример лишь подтверждает правило, поскольку «Русал» является единственной крупной промышленной корпорацией, тесно связанной с гидроэнергетическим бизнесом.
Прайс-лист
Не лишним будет привести некоторые количественные оценки предлагаемого углеродного «оброка». Если учесть, что удельные выбросы при производстве электроэнергии в России составляют около 400 г CO2/кВт·ч, то ввод углеродного налога по ставке $15 /т CO2 приведет к росту оптовой цены электроэнергии на 17-18%. Таким образом, отечественная промышленность получит очередной удар по рентабельности. И это в тот момент, когда обсуждаются многочисленные надбавки к цене электроэнергии (поддержка ВИЭ, модернизация ТЭС, локализация газовых турбин большой мощности, замещение энергоблоков АЭС, сдерживание тарифов на севере Дальнего Востока, цифровизация сетей, плата за резерв мощности). Для очень многих предприятий такой рост станет поводом не повысить свою энергоэффективность, а просто повесить замок на ворота и распустить людей по домам. Но авторы идей об углеродном налоге, как правило, не просчитывают негативных последствий от их реализации.
Неясно и место углеродного налога в координатах стратегического развития нашей страны. Как говорил Жванецкий, «Нас никому не сбить с пути, нам все равно куда идти»: пока у нас нет даже актуальной Энергостратегии — действующая принята в 2009 году и с тех пор не обновлялась. Условия регулирования электроэнергетики меняются каждый год, а климатическая политика регламентирована лишь документами самого общего характера. Следует ли добавлять в наш «регуляторный винегрет» еще и углеродный налог или надо сначала определиться с приоритетами энергетической и климатической политики? На мой взгляд, ответ очевиден.
Что в противном случае? Наша страна рискует наступить на грабли, на которых многие страны уже вдоволь попрыгали — например, далекая Австралия и соседний Казахстан. В первой сначала был введен углеродный налог (в июле 2012 года), но через два года новое правительство отменило его, заменив добровольным Фондом снижения выбросов. Еще через 2 года в Австралии был введен «защитный механизм», представляющий собой «мягкую» версию системы торговли квотами на выбросы. В Казахстане в 2013 году была введена система торговли квотами, но затем ее действие было приостановлено на 2016–2018 годы, потому что в прежней редакции она «не учитывает растущую экономику».
Также надо напомнить, что пока все предложения по углеродному налогу — это дележ шкуры неубитого медведя. В России сейчас нет даже единой системы мониторинга выбросов парниковых газов — какие уж тут налоги. Справедливости ради надо отметить, что Анатолий Чубайс и предлагает сначала разобраться с правилами измерения выбросов, и в этом с ним вполне разумно согласиться.
Разумная осмотрительность
Хотелось бы высказать предложения о том, как обустроить углеродное регулирование в России. Во-первых, правительство должно утвердить приоритеты энергетической политики. Пока у нас каждый год вводятся новые рыночные механизмы рынка и механизмы тарифного регулирования, невозможно достоверно спрогнозировать эффект от углеродного регулирования ни с точки зрения сокращения выбросов, ни с точки зрения социально-экономических эффектов.
Во-вторых, углеродный налог не следует рассматривать как обязательный и основополагающий метод климатической политики — большинство стран мира обходятся без него. Вместо налога могут применяться системы торговли квотами или более мягкие меры (системы «белых сертификатов», целевые соглашения и т. п.). Не следует ждать, что углеродный налог, как волшебная палочка, позволит обойти потенциальные ограничения зарубежных стран на импорт товаров с высоким углеродным следом — декарбонизация энергетики даже в таких «зеленых» странах, как Германия, требует десятилетий.
В-третьих, если и вводить какие-то меры, предполагающие дополнительные издержки бизнеса, то следует придерживаться принципа перераспределения налоговой нагрузки (revenue neutrality). Иначе говоря, при вводе углеродного налога власти снижают ставки по другим налогам таким образом, чтобы, с одной стороны, суммарная налоговая выручка бюджета оставалась неизменной, а с другой стороны, не происходило увеличения суммарной налоговой нагрузки для тех предприятий, которые делают все необходимое для снижения эмиссии парниковых газов. Подобный принцип распространен в зарубежных странах: он был реализован в Британской Колумбии и Франции, частично — в Швейцарии и Дании. Этот же принцип соответствует позиции президента России по поводу моратория на увеличение фискальной нагрузки. В противном случае отечественный бизнес получит не стимул для роста эффективности, а очередной «оброк», который он может уже и не выдержать.
Очередная идея госолигарха, как всегда может только навредить стране
По словам Чубайса, если этого не сделать, то через «пять-семь-десять лет выяснится, что мы, оказывается, сами себе закрыли экспорт, в том числе экспорт, регулируемый ОПЕК». «И это вещь очень болезненная», — напугал госолигарх.
Причина — в Европе импортируемые товары, при производстве которых выбросы углекислого газа превышали установленные предельные значения, облагаются дополнительным налогом.
На первом этапе ставки углеродного налога должны быть минимальными, символическими, считает Чубайс. Но первоначально в России нужно создать систему госучета объемов выбросов. Это может быть реализовано в рамках подготовки правительством к ратификации Парижского соглашения по климату.
Правда, не так давно из Парижского соглашения, поддержать которое так стремятся в России, вышел мировой экономический лидер — Соединенные Штаты. По словам инициатора разрыва Дональда Трампа, соглашение лишило бы его страну к 2025 году 2,7 млн рабочих мест, а это недопустимо.
Договор выгоден в первую очередь крупным развивающимся экономикам: Индии и Китаю, считал Трамп. «Это соглашение не столько про климат, сколько про предоставление другим странам финансового преимущества над Соединенными Штатами», — возмущался президент США.
Отметим, что ранее США вышли и из Киотского протокола — предшественника Парижского соглашения по климату. Даже несмотря на зафиксированное там аморальное разрешение торговли квотами на загрязнение. Если так себя ведет мировой лидер, то куда же торопится Россия?
Как рассказал «СП» заведующий лабораторией климатологии Института географии РАН Владимир Семенов значение потепления климата сильно переоценивается современниками.
— Вероятность того, что к концу XXI века температура на планете поднимется на 1 или 1,5 или 2 градуса действительно велика… Ну, и что? Бывали в климатической истории Земли и более теплые периоды и более холодные. При этом сохранялись и биологические виды и человек выживал. Причем, в отсутствии современных технологических изменений. К тому же для России смягчение климата пойдет, скорее, в плюс.
Вызывают вопросы сами цифры, упомянутые в Парижском соглашении. Почему 2 градуса, а не 1,5 или, например, 2,2 градуса? Похоже, это было выбрано по соображениям простоты, чтобы нам было понятно. Но научного обоснования того, что при повышении температуры более, чем на 2 градуса наступит катастрофа, нет. Это просто круглое число, которое волюнтаристки назначили и теперь с ним работают.
Промышленный эксперт Леонид Хазанов отнесся к предложению Чубайса критически.
— Только углеродного налога нам сегодня не хватало — мало того, что в прошлом году был повышен налог на добавленную стоимость, а сегодня наша промышленность страдает от налогового маневра в сфере нефтепродуктов, теперь предлагается ввести еще один налог. Не перевелись еще Кулибины на земле Русской! И Анатолий Борисович явно один из них.
Интересно, он в курсе, что в России планируется ввести экологический налог, который как раз и будет взиматься с объемов выбросов углекислого газа и иных вредных газов? Или же он хочет специально для него добиться отдельного налога? Тогда отчего такая честь для диоксида углерода? Почему бы не ввести еще специальные налоги для диоксида серы и свалочного газа? Это же сколько доходов получит бюджет нашей страны!
«СП»: — Он утверждает, что в таком налоге есть рациональное зерно…
— На самом же деле, ничего рационального в предложении Чубайса я не вижу. Например, он говорит, что импортируемые в Европейский Союз товары, с уровнем «углеродного следа» выше нормы облагаются дополнительным налогом. Возможно, это так. Однако на практике реально трудно проверить, сколько углекислого газа было выброшено при производстве конкретном продукции на конкретном заводе, если только он сам не предоставит данные.
Если же не предоставит, то какие у Европейского Союза рычаги воздействия на него? Речь же о предприятии, расположенном за его пределами. Можно обратиться во властные органы, но не факт же что они сами смогут получить эту информацию, да и вообще сдвинуться с места — им же Европейский Союз не указ. Кстати, практически невозможно такое сделать в отношении китайских производителей, заваливших весь мир своими товарами, — за ними стоит правительство КНР и оно их в обиду не даст.
Потребителям же по большому счету нет дела, какой углеродный след у той или иной продукции, главное, чтобы она была дешевой и качественной.
«СП»: — Предположим, Чубайс продавит свою позицию. Какие, по-вашему, могут быть последствия для нашей промышленности?
— Введение же углеродного налога может фактически убить нашу индустрию и энергетику, не приведя к реальному сокращению выбросов углекислого газа.
Тут как раз нельзя не упомянуть опыт Германии, где экспериментировали и платой за выбросы газов, и с торговлей квотами на эмиссию диоксида углерода. В результате Германии было закрыто немало предприятий, подорван один из столпов ее промышленности — металлургия, были даже выявлены случаи махинаций с сертификатами на выбросы углекислого газа (в одном случаи оказались замешанными сотрудники Deutsche Bank), зато вот сколько-либо серьезного сокращения эмиссии диоксида углерода не произошло.
«СП»: — Отрицать все легко, но как тогда следует поступить?
— На мой взгляд, правильнее было бы использовать механизм налогового льготирования для предприятий, реализующих проекты по снижению выбросов вредных веществ в атмосферу, включая и диоксид углерода, до определенного уровня. Если по-умному сделать, то выиграют и производители, и бюджет, и матушка-природа.
О спорах, которые ведутся между российским бизнесом и чиновниками по поводу сборов за выбросы нам рассказал глава рабочей группы по климату экологического комитета РСПП Михаил Юлкин.
— Крупный российский бизнес в целом относится к этим мерам болезненно. Тот, кто представлен в РСПП занимает оборонительную позицию и категорически не желает заниматься этим. И пишет всюду письма с отрицательными заключениями, что, мол, ненужно нам в России никаких природных налогов, сборов, ни сейчас, ни потом. Мол, Россия свои обязательства по Парижскому соглашению уже в целом выполнила и поэтому нечего тут.
Позиция Чубайса всегда была отдельная. Он об этом, в частности, говорил на бюро РСПП. То есть он никогда не голосовал за позицию союза и всегда объяснял коллегам, что мы уже теряем, а в перспективе потеряем еще больше. Смысл в том, чтобы двигаться в сторону природной экономики, выбрасывающей мало окиси углерода, а в перспективе ничего.
Россия сейчас выбрасывает половину углерода от уровня 1990 года, а по Парижскому соглашению мы обещали 70−75 процентов. Вроде бы можно чувствовать себя в безопасности. Но тут есть лукавство. Идея соглашения формулируется, как сокращение выбросов, а у нас рост. Это идет в разрез с решениями и целями, которые ставит перед собой мировое сообщество. А цель — прекратить выбросы вообще.
«СП»: — Да что нам мировое сообщество? Нам надо сначала развить свою индустрию, разрушенную благодаря тому же Чубайсу, а потом уже увлекаться модными трендами…
— Это глобальный тренд, требующий чрезвычайных мер. И для нас это угроза. Европа будет постепенно отказываться от импорта углеводородов, так как их использование будет ограничено нормами выбросов. Это будет делаться в том числе для защиты своего рынка от внешних конкурентов. Поэтому мы будем терять деньги на своем экспорте.
«СП»: — Но США вышли из Парижского соглашения! Что без них все эти ограничения? Следуя им мы только ставим препятствия для развития нашей промышленности…
— Это инициатива Трампа. Но Трамп — это еще не вся Америка. У него мощная оппозиция. Это и конгресс, и отдельные штаты и города. Нынешний президент США просто не укладывается в экономический тренд. Он выражает интересы ископаемой герантократии.
«СП»: — Если все так убедительно, то почему же практики из РСПП сопротивляются? Это их деньги…
— Существует катастрофический уровень недоверия российским чиновникам. Мол, эти «криворукие» в правительстве ничего хорошего не сделают. Бизнес предпочитает заплатить по понятным правилам в ЕС, чем по непонятным, коррупционным, в России. Эти ребята, придумывающие законопроекты, думают не о предотвращении экологических катастроф, а о пополнении бюджета. Фискальная заточенность сразу вызывает отторжение. По этой причине ни одна экологическая инициатива никогда не воспринималась нормально.
Когда наше правительство начинает что-то делать, это совсем не гарантирует результата. А часто дает результат прямопротивоположный. И промышленники за много лет их раскусили. Они боятся, как бы не стало хуже.
— Инициативы Чубайса никогда к добру не приводили, — напомнил член комитета Госдумы по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству Сергей Пантелеев. — Такова практика. Он много лет был в правительстве, занимался энергетикой и не только ею, и результат везде был печальный. Не в интересах российской экономики, не в интересах России. Исходя из этого и надо относиться к его очередному предложению.
Читайте новости «Свободной Прессы» в Google.News и Яндекс.Новостях, а так же подписывайтесь на наши каналы в Яндекс.Дзен, Telegram и MediaMetrics.
Дерипаска готов обсуждать предложение кабмина о наказании рублем за вывод капитала из РФ
России обещают масштабную реформу по части «встряски кошельков»
Председатель правления «Роснано» Анатолий Чубайс в кулуарах Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) предложил ввести в России углеродный налог в рамках реализации плана действий по подготовке к ратификации Парижского соглашения по климату.
Согласно этому плану, Россия должна организовать систему государственного учета объемов вредных выбросов. По мнению Чубайса, среди экономических мер, стимулирующих снижение эмиссии углекислого газа, вполне может быть ведение углеродного налога. Тот будет стимулировать промышленников снижать выбросы.
Кого предлагают обложить углеродным налогом?
Облагать налогом Анатолий Чубайс предлагает предприятия, превышающие нормы по вредным выбросам при производстве. «Вводить экономические меры, стимулирующие снижение эмиссии углекислого газа, или не вводить? Это будет, пожалуй, самым сложным вопросом во всей системе климатических мер», — заявил глава «Роснано».
По словам Чубайса, в России пока не выработаны механизмы измерения вредных выбросов, поэтому ставки налога в первое время будут символическими. Он отметил, что в Евросоюзе уже действует правило, когда импортируемые товары, при производстве которых выбросы CO₂ превышали определенные нормы, облагаются дополнительным налогом.
Какими могут быть последствия введения углеродного налога?
По мнению ведущего эксперта Фонда национальной энергетической безопасности Игоря Юшкова, углеродный налог — совсем неоднозначная мера, поскольку она предполагает отслеживание углеродного следа. «Если вы производите какие-то товары, используя электричество, которое, например, поступает с угольной электростанции, то в этом случае вы отслеживаете углеродный след. С газовой этот след чуть поменьше, но он все равно есть, и меньше всего — если вы получаете электричество с солнечной или ветровой электростанции, так называемых возобновляемых источников. В итоге получается, чем у тебя больше углеродный след, тем больший налог ты платишь. Несмотря на то, что Чубайс заявляет, что налог будет совсем мизерным, он будет все равно со временем расти и расти. Это часть Парижского соглашения о климате», — говорит Юшков.
Эксперт отмечает, что деньги с углеродного налога будут не оставаться в России, а уходить из страны, перечисляться в международные фонды. «И самое страшное здесь то, что себестоимость товаров, которые производятся в России, станет постепенно расти, и российские товары, прежде всего, будут становиться менее конкурентоспособными на международных рынках. Эта история как раз придумана западными странами, в первую очередь, европейцами, чтобы повысить свою конкурентоспособность. В Европе довольно большая доля возобновляемых источников энергии, поэтому предполагается, что они будут меньше платить углеродного налога. А Китай, Индия и все остальные развивающиеся страны, где очень высокая доля угля в энергобалансе, будут облагаться большими налогами», — говорит Юшков.
По словам эксперта, Парижское соглашение, по сути, является фундаментом мировой торговли, и в нем больше экономической составляющей, нежели климатической или экологической. «Если мы пойдем по этому пути, ничего хорошего для российской экономики это не принесет, все наши товары будут неконкурентоспособными. Посмотрите, как сегодня поступают США. Когда они увидели, что их энергетика активно развивается благодаря, прежде всего, сланцевой революции, естественно, они отказалась от Парижского соглашения и свою экономику ничем ограничивать не собираются. Они из дешевого газа получаю дешевую электроэнергию и поэтому товары, произведенные в США, имеют низкую себестоимость», — говорит Юшков.
Как отреагировали на введение налога в Госдуме?
В Госдуме не поддержали введение углеродного налога. Как заявил ТАСС зампред комитета Госдумы по энергетике Дмитрий Исламов, такой налог лишь увеличит нагрузку на экономику и население, не принеся пользы, которую можно доказать научными методами.
«Такой налог — это очень вредно, потому что он увеличит ценовую нагрузку на всю экономику, поднимет цены, и все это бремя ляжет на потребителя, на наше население», — сказал он, подчеркнув, что рост цен коснется всех отраслей экономики.
Кроме того, по словам депутата, Россия не является основным эмитентом углекислого газа, а ученым так и не удалось окончательно доказать, что именно деятельность человека больше всего влияет на изменение климата. «Если говорить об эмитентах парниковых газов, то половина эмитентов во всем мире — это США, Китай и Индия, мы только на четвертом месте находимся, и все это при том, что еще не доказано, что именно антропогенное воздействие является определяющим для изменения климата», — заявил Исламов.
Председатель правления УК «Роснано» Анатолий Чубайс заявил, что после ратификации Россией Парижского соглашения по климату правительству будет необходимо ввести специальный налог на выбросы вредных веществ в воздух. Это позволит стимулировать промышленников снижать вредные выбросы. В противном случае Россия через несколько лет может остаться без экспортных рынков. Но опрошенные «360» эксперты считают, что новый налог навредит как промышленникам, так и россиянам.
Деньги за дым
После этого нужно решить, как стимулировать промышленные предприятия сокращать объемы выбросов. В качестве одного из методов он предложил рассмотреть введение специального налога. Однако окончательное решение будет за правительством.
«Вводить экономические меры, стимулирующие снижение эмиссии углекислого газа, или не вводить? Это будет, пожалуй, самым сложным вопросом во всей системе климатических мер», — заявил Чубайс.
Он пояснил, что вначале все равно нужно разработать правила измерения и понять объемы выбросов промышленных предприятий. И только после этого задуматься о введении налога.
«Его ставки я бы сделал на первое время символическими, совсем минимальными», — пояснил председатель правления «Роснано». Он считает, что делать это в любом случае придется, в противном случае Россия лишится экспортных рынков.
Он напомнил, что в Евросоюзе уже взимают дополнительные налоги на товары, которые произвели с превышением выбросов диоксида углерода. «И если мы сейчас легко проскочим эту развилку с налогом, считая, что мы всех перехитрили, то через пять, семь, 10 лет выяснится, что мы, оказывается, сами себе закрыли экспорт, в том числе экспорт, регулируемый ОПЕК. И это вещь очень болезненная», — пояснил Чубайс.
Возможность дышать и обязанность платить
Директор Института стратегического анализа компании «Финансовые и бухгалтерские консультанты» Игорь Николаев заявил в беседе с «360», что введение дополнительного налога для предприятий — неправильный путь. В пример он привел Францию, где протесты «желтых жилетов» начались с повышения цен на бензин. Правительство страны объяснило это тем, что нужно профинансировать выполнение обязательств по климату.
«Это просто рост налоговой нагрузки. Я уверен, что можно действовать при помощи других мер. Можно вынуждать производителей не делать что-то, а можно поощрять, чтобы они использовали более экологически чистые технологии. И такой путь более продуктивен и эффективен», — заявил эксперт.
Российский депутат раскритиковал предложенный Чубайсом углеродный налог
Он пояснил, что новый налог приведет к дополнительным издержкам бизнеса, которые в итоге нивелируют все преимущества.Чтобы снизить выбросы в атмосферу, нужны новые технологии, а если увеличить предпринимателю налоги, то у него не останется денег на модернизацию.
Второй пострадавшей стороной в любом случае станет потребитель, потому что именно на него производитель переложит увеличенную фискальную нагрузку.
«В конечном итоге мы — потребители — станем активными плательщиками этого налога, а это и так снижает потребительскую активность граждан и снова негативно действует на экономику. И такой замкнутый круг получается, а вроде как все из благих побуждений», — сказал Игорь Николаев.
Портфельный менеджер компании «Открытие Брокер» Тимур Нигматуллин в беседе с «360» заявил: так как сам налог будет небольшой, то большинство организаций заплатят и продолжат выбросы в атмосферу.
«Но тут вопрос: на что пойдут эти деньги, которые будут получены в качестве налога? Также нужно учитывать то, что снизится выгода от использования устаревших технологий», — сказал эксперт.
Когда экономическая выгода от использования старых технологий снижается, в итоге меняется структура экономики, потребления ресурсов и происходит постепенный отказ от невозобновляемых источников энергии. Тимур Нигматуллин пояснил, что нужно просто понять, чего в действительности хочет правительство: если снизить давление на окружающую среду, то за это нужно заплатить бизнесу. Если этого не делать, то давление на предпринимателей не увеличится, но в долгосрочной перспективе пострадают все, потому что экология повлияет на каждого.
Квоты вместо налога
«С выбросами CO2 бороться надо, поскольку мы подписали Парижское соглашение и собираемся его ратифицировать, но все это можно сделать, как считает большинство членов нашей организации, не увеличивая общую нагрузку фискальную на бизнес, а перераспределив существующие платежи», — заявил он.
По его словам, этот вопрос участники союза намерены поднять 19 июня в рамках обсуждения законопроекта о регулировании выбросов в атмосферу, который сейчас готовится ко второму чтению.
Документ, о котором говорил Шохин, это Федеральный закон «О государственном регулировании выбросов и поглощений парниковых газов», который разработало Министерство экономического развития. Сейчас он находится в стадии обсуждения.
В тексте говорится о создании регулирующих организаций, которые будут следить за объемами выбросов предприятиями. Эта часть документа вступит в силу с 1 января 2022 года. А с 2025-го заводы будут платить сборы.
Директор Института народнохозяйственного прогнозирования академик РАН Борис Порфирьев в интервью Lenta.ru раскритиковал саму идею введения углеродного налога. Он пояснил, что большинство стран, где есть регулирование выбросов, используют систему квот, которыми после предприятия начинают торговать.
«Показателен пример Китая, где рынок квот в течение ряда лет апробировали в семи провинциях страны и только с 2020 года будет запущена национальная система торговли квотами», — заявил он.
Система квот представляет из себя следующее регулирование: предприятия оплачивают право на выброс определенного количества вредных веществ или парниковых газов. Если выбросили меньше, то остаток можно продать на аукционе. При этом деньги, полученные за квоты, идут на финансирование проектов по ликвидации такого же объема углекислого газа.
Борис Порфирьев рассказал, что еще во время обсуждения ратификации Россией Киотского протокола предлагал перейти на систему квотирования на выбросы оксида серы в двух-трех регионах в качестве эксперимента. Но власти на это не пошли, однако углеродный сбор в Федеральном законе, который разработало Минэкономразвития, уже готовы внедрить по всей стране.
Главным недостатком налога перед квотой опрошенные «360» эксперты называют то, что у него нет целевого характера, и если полученные средства направят в федеральный бюджет, то нет никаких гарантий, что эти деньги пойдут на снижение экологических и климатических рисков экономики.
Читайте также: