Углеродный налог что это
Опубликовано: 18.05.2024
Заместитель председателя Совета безопасности России Дмитрий Медведев назвал углеродный налог, который в скором времени будет внедрен в ЕС, серьезной угрозой для нашей страны. Что и неудивительно, поскольку Европа является главным пунктом назначения для отечественного экспорта. Точные цифры ущерба пока не называются, но разные аналитики оценивают его в десятки миллиардов евро. В действиях Евросоюза сложно не увидеть протекционистской подоплеки, однако эффективная реакция на такие действия может быть только одна — снижение выбросов за счет внедрения новых технологий. Подробности — в материале «Известий».
Зеленый курс
Идея углеродной пошлины на импорт в ЕС существовала на протяжении нескольких лет, но реальностью стала после принятия «Европейского зеленого курса» в текущем году. До этого в Евросоюзе, на протяжении последних полутора десятилетий борющегося с глобальным потеплением, была внедрена система поддержки энергоэффективных производителей, ведущих деятельность с минимальным объемом выбросов.
Заместитель председателя Совета безопасности РФ Дмитрий Медведев
Ее работа обеспечивается рынком, на котором можно торговать нереализованными квотами на выбросы углекислого газа как в рамках приватных сделок, так и на открытом спотовом рынке. Объем квот ограничен и постепенно сокращается. Благодаря этой системе европейцам, как утверждают исследования, удалось снизить выбросы на миллиард тонн CO2 c 2008 по 2016 год. Это составляет около 3,4% всех выбросов в Евросоюзе.
Кроме того, в разных странах ЕС существуют разнообразные «зеленые» налоги, бремя которых склонно со временем расти. Особенно этот тренд усилился после подъема во второй половине 2010-х годов общественного активизма, связанного с возможными угрозами от изменения климата (самый яркий пример — движение Extinction Rebellion). Европейские страны предпринимают титанические усилия ради повышения экологичности своей энергетики и промышленности в целом. Результат оказался не совсем однозначным. К примеру, в наиболее активно внедряющих энергетику на возобновляемых источниках с минимальным объемом выбросов стран — самые высокие цены на электроэнергию.
Схожая проблема может возникнуть в Европе уже в континентальном масштабе после принятия «зеленого курса». Согласно данному плану, ЕС должен стать источником нулевой чистой эмиссии CO2 к 2050 году. Насколько в принципе реализуем данный проект, сказать сложно, многое будет зависеть от технического прогресса в возобновляемой энергетике. Но в любом случае уже одно движение к этой цели повысит издержки многих предприятий Евросоюза, а значит, сделает его продукцию менее конкурентоспособной на мировом рынке.
Активисты движения Extinction Rebellion, Бристоль, Великобритания
Неприкрытый протекционизм
Логичным способом нивелировать эту проблему явилась углеродная пошлина, которая также вошла в документ, составленный новым председателем Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен. В теории намерения ЕС альтруистические: они показывают, что Европа не собирается снижать выбросы за счет кого-то другого. В то же время эти меры защищают европейскую индустрию от зарубежных конкурентов, не собирающихся отказываться от существенных выбросов углекислого газа.
Пока можно только гадать, какими будут новые тарифы. Неясны ни их ставка, ни сфера приложения. Если европейцы предпочтут точечные меры в отношении строго определенных секторов промышленности, то результат может оказаться одним. Если же любой импорт будет оцениваться в зависимости от объема выделившегося при его производстве CO2, ситуация будет совершенно другой. Ожидается, что все подробности будут обнародованы до начала 2021 года.
В любом случае решение ЕС уже вызвало довольно негативную реакцию у большинства торговых партнеров континентального блока. Скажем, министр торговли США Уилбур Росс весной напрямую пригрозил Брюсселю ответными мерами. Возможный ответ может включать в себя повышение тарифов на импорт европейских автомобилей, что станет весьма чувствительным ударом по экономике ЕС. Все большее число стран не стесняется применять протекционистские меры для достижения нужных результатов в экономических войнах, и США тут стали одними из первопроходцев. Другие государства могут охотно последовать их примеру.
Что касается России, то для нашей страны ЕС является главным торговым партнером и возможное введение пошлин может оказаться довольно болезненным. Россия находится вверху списка по объему выбросов CO2 на каждый доллар ВВП, и надеяться, что ограничительные меры нас не затронут, не приходится. Такая ситуация вызвана множеством причин — от дешевизны энергии, не способствующей внедрению сберегающих технологий, до объективной необходимости тратить больше ресурсов на обогрев в стране с весьма холодными зимами. Есть, впрочем, и некоторые преимущества: из-за доступности природного газа в России ограничено использования угля как топлива, а между тем именно он является главным источником выбросов углекислого газа.
Министр торговли США Уилбур Росс
Ключевым сектором торговли России и ЕС является топливно-энергетический. Хотя трудно себе представить, что в обозримом будущем Евросоюз полностью откажется от российской нефти и газа, конкуренция для компаний нашей страны может обостриться. Скажем, нефтедобыча в России «углеродоемкая»: объем выбросов составляет 9,7 грамма на мегаджоуль, что в два с лишним раза больше, чем в Саудовской Аравии. Справедливости ради, большинство остальных крупнейших добывающих стран, включая и США, производят еще больше CO2 при нефтедобыче.
Что делать
Профессор кафедры государственного регулирования экономики Института государственной службы и управления (ИГСУ) РАНХиГС Ольга Маликова отмечает, что введение углеродных пошлин в Европе отчасти можно рассматривать как форму защиты внутренних рынков от неэкологичных товаров.
— Со сложностями от введения налога могут столкнуться металлургическая промышленность, топливно-энергетический комплекс, отдельные сегменты химической промышленности. В качестве позитивного момента можно отметить, что будут отрасли, которые практически не ощутят введения углеродного налога. Это многие высокотехнологические отрасли, производство программных продуктов и сфера услуг.
По словам эксперта информационно-аналитического центра компании Hamilton Антона Гринштейна, конечный размер ущерба для российских экспортеров от «углеродного налога ЕС» будет понятен лишь по истечении хотя бы нескольких лет его действия.
— Помимо выплаты самого налога российским компаниям наверняка придется нести издержки на модернизацию оборудования, делая производство более чистым. Плюс стоит учитывать возможную потерю доли европейского рынка в пользу более высокотехнологичных и экологичных производителей.
Серьезную угрозу можно будет снять за счет инвестиций в развитие промышленности, а также ее перепрофилирования в пользу более технологичных индустрий, считает Ольга Маликова.
— Чтобы нивелировать ущерб от этого налога, нужно стремиться к внедрению современных технологий, которые предполагают минимизацию вредного воздействия на окружающую среду. Нужно также стремиться к постепенной перестройке структуры нашей экономики таким образом, чтобы развивались более высокотехнологичные отрасли и те отрасли, которые оказывают меньшее негативное воздействие на окружающую среду.
По мнению Антона Гринштейна, у России не так много возможностей купировать проблему «зеленых» пошлин со стороны Евросоюза.
— Сложно сказать, каким образом Россия могла бы полностью нивелировать ущерб от «углеродного налога ЕС». Даже если максимально ускорить реализацию российской стратегии снижения выбросов парниковых газов, то времени все равно будет недостаточно. К тому же неизвестно, насколько оправданными будут такие вложения, например в нефтяную отрасль, учитывая ее неопределенные перспективы на дистанции от пяти и более лет.
Собеседник «Известий» добавил, что единственное, что могло бы помочь в краткосрочной перспективе (трех-пяти лет), — это более высокие цены на нефть. При таком условии российские компании смогли бы и зарабатывать, и налог платить, и модернизировать свое производство.
ЕС хочет переложить издержки по реализации своей климатической стратегии на развивающиеся страны, в частности, с помощью заградительного углеродного налога. Зеленый курс Евросоюза обрекает эти страны на существование в условиях экологического и экономического гетто и должен быть признан проявлением европейской неоколониальной политики. При этом развитые страны официально признали свою историческую вину за возникновение глобальных экологических проблем.
О катастрофических последствиях для экономики развивающихся стран введения Евросоюзом заградительного углеродного налога заявляет член парламента ЭКОВАС (Экономического сообщества западноафриканских государств) — экономического союза, в который входят 15 африканских стран, и член Национального собрания Гамбии Мухаммед Магасси на страницах портала EURACTIV.COM 17 мая 2021 года.
По словам Мухаммеда Магасси, европейский пограничный углеродный сбор не только увеличит стоимость товаров с высоким углеродным следом, импортируемых в ЕС, но также может подтолкнуть Глобальный Юг к торговым сделкам с меньшими климатическими ограничениями, что в конечном итоге нанесет больший ущерб окружающей среде.
Он считает, что при наличии у ЕС морального авторитета, экономической мощи и научного опыта Евросоюз мог бы возглавить мировую борьбу с изменением климата, но для этого он должен прислушиваться к мнению развивающихся стран, понимать их заботы и учитывать их реалии и возможности.
Он уверен, введение европейского углеродного налога или механизма регулирования углеродных границ повлечет за собой «наказание» развивающихся стран и даже побудит их к экологически вредной практике, ведь требования Европейского зеленого курса были разработаны для богатых, развитых экономик, а не для стран, у которых мало возможностей для производства других продуктов, кроме тех, в которых заинтересован ЕС.
Он предрекает ситуацию, при которой Глобальный Юг, вытесненный с европейских рынков, перенаправит свое производство в страны и регионы, где экологические стандарты более гибкие. Страны с формирующейся рыночной экономикой тогда окажутся в ловушке экономических и экологических гетто.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 28.04.21 Россия и Китай останавливают климатический блицкриг Байдена: что дальше?
- 26.04.21 Правда от Путина: либералы скрывают климатический ресурс России
- 23.04.21 Бангладеш отлавливает климатических преступников из космоса
- 22.04.21 Цунами зелёных облигаций докатилось до Австралии
В качестве примера он приводит Малайзию — одного из ведущих производителей пальмового масла в мире; считается, что в этой стране на данный момент почти 90% производства пальмового масла является устойчивым. Но вместо того, чтобы заметить и поддержать этот прогресс и открыть свои рынки для экологически безопасного пальмового масла, ЕС решил полностью запретить этот опасный для лесов товар. На основании этого примера Мухаммед Магасси предполагает, что механизм регулирования углеродных границ будет действовать аналогично по отношению к Глобальному Югу.
Своей публикацией Мухаммед Магасси не только пытается привлечь внимание к тому, что Евросоюз делает неправильно, но и указать на то, как он может сделать правильно, ставя в пример британский закон об окружающей среде, который предусматривает обязательность подтверждения того, что импортируемые товары производятся в соответствии с законами стран, из которых они происходят. Это будет означать, например, что, если британская косметическая компания использовала малазийское пальмовое масло в своей продукции, ей пришлось бы доказать, что пальмовое масло соответствует малазийским стандартам пальмового масла.
Мухаммед Магасси призывает лидеров ЕС внимательно рассмотреть эти проблемы, внимательно изучить британский закон об окружающей среде, внимательно изучить последствия запрета на пальмовое масло и принять решение о борьбе с изменениями климата совместно с Глобальным Югом.
15 сентября 2020 г.
Обзор подготовлен юристом NSP Анной Щербаковой
В июле 2020 г. появились новости, что Еврокомиссия рассматривает возможность введения углеродного сбора на импорт товаров, который создал бы конкурентное преимущество для зарубежных компаний с невысокими выбросами парниковых газов.
На 2018 г. главными эмитентами СО2 (основного парникового газа) стали Китай, США, Индия, Россия (около 1,6 млрд т. из 33,9 млрд т.) и Япония 1 . 42% всего российского экспорта приходится на страны ЕС 2 . Россия занимает 2-е место после Китая по объему углеродоемкого экспорта в ЕС: около 150–200 млн. т. ежегодно.
Как введение сбора может повлиять на российских производителей и какие ответные меры предпринимаются в России Вы сможете узнать из нашего обзора.
Европейская "Зелёная повестка"
Идея о международном углеродном налоге в ЕС возникла в рамках "Новой зелёной повестки" (New Green Deal) 2019 г. - комплекса законов и постановлений, целью которых является сокращение выбросов углерода на 50-55% (по сравнению с уровнями 1990 г.) к 2030 г. и к полному запрету выбросов к 2050 г.
Трансграничный углеродный сбор предполагает, что производители, которые в процессе их производства сжигают много ископаемого топлива, будут платить за каждую тонну углекислого газа, попавшего в атмосферу. Производители в странах, в которых действуют механизмы ценообразования на выбросы углерода, совместимые, по мнению ЕС, с его собственными (углеродные сборы или углеродные налоги), могут быть освобождены от уплаты налога. Подробности и сроки введения нового сбора еще обсуждаются.
Примечательно, что в 2019 г. глава "Роснано" Анатолий Чубайс предлагал ввести углеродный налог в России, который взимался бы за превышение компаниями целевых показателей выбросов парниковых газов. В случае появления такого налога ЕС мог бы освободить российские товары от нового трансграничного налога 3 .
Российское подразделение консалтинговой группы KPMG сценарий ведения налога в 2022 году считает пессимистичным, а за базовый берет 2025 год 4 . Такого же мнения придерживается и Boston Consulting Group 5 . Принятие программы вызвало волнения среди российских ведомств, вопрос обсуждался в рамках Совета Безопасности 6 . В сентябре 2020 г. планируется провести ряд неофициальных консультаций между РФ и ЕС по вопросу введения трансграничного углеродного регулирования 7 .
Хронология развития российского законотворчества
по вопросу введения углеродного налога
В России дискуссия о принятии закона о регулировании выброса парниковых газов ведется на протяжении пяти лет.
В 2016 г. Россия подписала Парижское соглашение по климату, а 23 сентября 2019 г. Россия присоединилась к Соглашению.
3 ноября 2016 г. Распоряжением Правительства №2344-р утвержден "План реализации комплекса мер по совершенствованию государственного регулирования выбросов парниковых газов".
В декабре 2017 г. Минэкономики разработал концепцию проекта федерального закона "О регулировании объема выбросов парниковых газов в РФ" 8 . В течение 2018-2019 гг. Минэкономики несколько раз дорабатывал концепцию законопроекта 9 .
4 декабря 2018 г. на портале проектов нормативных правовых актов опубликован первый проект федерального закона 10 .
В последней опубликованной редакции законопроекта (от марта 2019 г.) предлагалось установить общий максимально допустимый объём прямых выбросов парниковых газов для предприятий (150 тысяч тонн СО2-эквивалента.) В случае превышения установленного порога с 2025 года организации должны были выплачивать "углеродный сбор".
В сентябре 2019 г. Совет Федерации не поддержал предложенную Минэкономразвития редакцию законопроекта об "углеродном сборе" 11 .
В декабре 2019 г. Всемирный банк рекомендовал России рассмотреть возможность введения углеродных налогов или других механизмов взимания платы за выбросы углерода 12 .
В июне 2020 г. Минэкономики направило Правительству РФ новую версию законопроекта об углеродном регулировании 13 .
Последствия введения трансграничного углеродного налога
По оценкам Boston Consulting Group величина первоначального сбора может составить 30 долларов США за тонну выбросов CO2 14 .
В наибольшей степени окажутся затронуты сектора, производящие продукты нефтепереработки и кокс, а также горнодобывающая промышленность 15 . Чуть менее будут затронуты такие сектора, как металлургия, химическая и бумажная продукция.
Сбор снизит рентабельность поставок сырой нефти в ЕС в среднем на 20% 16 .
Для России сбор больше всего затронет такие сферы как нефтехимия, металлургия и производство удобрений. Сбор затронет не только углеродоёмкие производства, но и косвенно все сектора российской экономики.
Введение углеродного сбора повлечёт за собой повышение стоимости российских товаров, что, в свою очередь, может привести к потере доли рынка ЕС. Например, для производителей азотных удобрений углеродный сбор может стать заградительно высоким, достигая 40–65% текущей экспортной стоимости удобрений.
В силу большей углеродоёмкости (глубокие залежи нефти) Россия может уступить часть нефтяного рынка ЕС Саудовской Аравии из-за снижения рентабельности.
По оценкам Boston Consulting Group 17 нефтегазовый сектор может ежегодно терять 1,4–2,5 млрд. долларов США, сектора черных металлов и угля — 0,6–0,8 млрд. долларов США, цветных металлов — 0,3–0,4 млрд долларов США, остальные — 0,8–1,1 млрд. долларов США.
По оценкам Boston Consulting Group, дополнительная нагрузка экспортеров из России составит 3,0–4,8 млрд долларов США в год 18 .
По оценкам международной консалтинговой группы KPMG (при появлении углеродного сбора с 2022 г.), суммарные потери российских экспортеров в первый год их действия составят 3,6 млрд евро. Далее налоговая нагрузка будет ежегодно возрастать, и в 2030 г. им придется заплатить уже 8,2 млрд евро 19 .
Возможные способы решения проблемы
Программа "Зелёная повестка" исключает применение углеродного сбора к производителям, в чьих странах введены углеродные налоги или сборы. Ряд экспертов (в том числе советник президента РФ по климату) в качестве меры реагирования называют введение "цены на углерод" (налога на углерод, либо требования приобрести разрешения на выбросы), а также принятие закона, направленного на сокращение выбросов 20 .
По мнению Boston Consulting Group 21 России необходима разработка нормативно-правовой базы стандартов измерения и отчетности по выбросам парниковых газов, а также механизмов и целей по снижению выбросов. Так, в России уже разработаны и приняты стандарты по измерению парниковых газов, но проект Федерального закона, который бы устанавливал обязанность компаний отчитываться по выбросам парниковых газов до сих пор не принят. Не существует и унифицированной формы отчетности.
По мнению Boston Consulting Group 22 в России необходимо введение субсидирования стратегических отраслей, привязанное к обязательствам по сокращению выбросов, а также пересмотр системы регулирования, формирование требований, стандартов, условий и стимулов, соответствующих требованиям ЕС и международного сообщества. Так, из топ-8 стран — экспортеров в ЕС системы регулирования парниковых газов на сегодня нет только в Турции и России.
Крайне рекомендована также декарбонизация всей цепочки производства и поставки. Так, например, углеродный след производства нефти в России в два раза ниже чем в Канаде. Сбор повысит себестоимость добычи нефти для России и еще более для Канады. Подобное дает возможность производителям вытеснить с рынка менее эффективных конкурентов. Преимущество в итоге будет за теми производителями, кто сможет адаптировать технологии и требования согласно стандартам ЕС. По мнению Boston Consulting Group, в одном случае может понадобиться период около года, а в другом инвестиционный цикл не менее трех - пяти лет.
Положительный пример демонстрирует Китай. Китай, будучи самым крупным экспортером, начал сотрудничество с ЕС по поводу запуска ETS (схема торговли квотами на эмиссии парниковых газов) еще в 2014 г. С 2018 года кооперация между ЕС и Китаем ведется на базе платформы ECPDD (платформа ЕС — Китай для политического диалога по торговле выбросами). Уже в текущем, 2020 году планируется запуск китайской ETS.
Краткая характеристика последней версии
российского законопроекта об углеродном сборе 23
Под парниковыми газами понимаются газообразные составляющие атмосферного воздуха как природного, так и антропогенного происхождения, которые поглощают и переизлучают инфракрасное излучение.
Под прямыми выбросами понимаются выбросы парниковых газов от источников выбросов парниковых газов, принадлежащих регулируемым организациям на праве собственности или ином законном основании.
Закон предусматривает, что государственное регулирование выбросов парниковых газов распространяется только на организации, соответствующие установленным Правительством РФ критериям ("регулируемые организации"). Таким образом, требования, предусмотренные законом, распространяются не на все существующие компании.
Методами государственного регулирования выбросов парниковых газов признаются:
установление показателей прямых выбросов парниковых газов для России и для отдельных отраслей экономики (относится к полномочиям Правительства РФ);
установление общих требований к хозяйственной и иной деятельности для сокращения выбросов парниковых газов (относится к полномочиям федеральных органов исполнительной власти в области государственного регулирования выбросов и поглощений парниковых газов);
выдача разрешений на прямые выбросы парниковых газов (относится к полномочиям федеральных органов исполнительной власти в области государственного регулирования выбросов и поглощений парниковых газов);
установление экономических механизмов регулирования в области выбросов парниковых газов и их поглощении поглотителями парниковых газов (относится к полномочиям Правительства РФ).
Платность прямых выбросов парниковых газов сверх установленных разрешениями объёмов выбросов парниковых газов является одним из принципов реализации экономических механизмов в области регулирования выбросов парниковых газов.
Закон предусматривает ряд мер по экономическому стимулированию деятельности по сокращению выбросов парниковых газов:
применение ускоренной амортизации основных производственных фондов, участвующих в деятельности по сокращению выбросов парниковых газов;
предоставление налоговых льгот;
зачет затрат на проекты, направленных на сокращение выбросов в качестве платы за выбросы парниковых газов сверх установленных разрешениями объёмов выбросов парниковых газов.
Закон предусматривает проектную деятельность по:
увеличению их поглощения.
Под проектом по сокращению выбросов парниковых газов понимаются технические, управленческие, организационные решения, обеспечивающие снижение выбросов парниковых газов источниками выбросов парниковых газов.
Под проектом по увеличению поглощения парниковых газов поглотителем понимается деятельность по повышению способности поглотителя к поглощению парниковых газов. При этом поглотитель – вид деятельности или механизм, который абсорбирует парниковый газ, аэрозоль или химических предшественников парникового газа из атмосферного воздуха.
Проектная деятельность возможна в отраслях, предусмотренных Правительством РФ.
Инициатором проекта может выступать:
иное лицо, действующее на основании соглашения, заключенного с владельцем источника выбросов парниковых газов.
Инициатор проекта осуществляет мониторинг за ходом реализации проекта.
Верификация отчетов о реализации проектов (проверка и подтверждение правильности сведений об антропогенных выбросах и поглощении парниковых газов) осуществляется юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями, аккредитованными специальным ведомством.
Операции с единицами сокращения выбросов/единицами поглощения парниковых газов, полученными в результате реализации проектов:
единицы (1 тонна СО2-эквивалента) отражаются в государственном реестре единиц сокращения выбросов парниковых газов и единиц поглощения парниковых газов;
передача и приобретение единиц сокращения или единиц поглощения парниковых газов осуществляется юридическими лицами, на базе которых были реализованы такие проекты;
операции по передаче единиц сокращения или единиц поглощения парниковых газов не облагаются НДС.
Разрешения на прямые выбросы парниковых газов
выдаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти;
действуют в течение установленного в нём срока;
в случае превышения регулируемой организацией массы выбросов, установленной в разрешении, с неё взимается сбор за каждую тонну СО2-эквивалента сверх массы, установленной в разрешении;
информация о выданных разрешениях вносится в общедоступную Государственную систему учёта выбросов парниковых газов.
Сборы за выбросы парниковых газов
уплачиваются в случае превышения регулируемыми организациями фактической массы выбросов парниковых газов, установленной в разрешении;
средства от сбора за выбросы направляются в фонд поддержки реализации проектов по сокращению выбросов и/или увеличению поглощения парниковых газов.
Закон предусматривает создание государственной системы учета выбросов и поглощений парниковых газов, а также Фонда поддержки реализации проектов по сокращению выбросов и/или увеличению поглощения парниковых газов.
Краткие выводы
Существует высокая вероятность введения в России углеродного сбора. Нормативно-правовая база для введения сбора находится в стадии разработки.
Россия ведет консультации с ЕС относительно введения в ЕС трансграничного углеродного сбора. О результатах таких консультаций пока неизвестно.
Российским производителям необходимо начать разработку и внедрение механизмов, систем и стандартов измерения и отчетности по углеродному следу, вести работу над раскрытием информации в соответствии с международными стандартами. Также компаниям целесообразно вносить изменения в технологии и способы производства с целью снижения углеродного следа.
Что это за налог и зачем он нужен.
Минэкономразвития уже два года разрабатывает законопроект о регулировании выбросов парниковых газов. В сентябре в правительство направили его очередную версию. Производства, которые не будут сокращать выбросы, планируют обложить дополнительным сбором.
Российские промышленники выступают против «углеродного налога» и прогнозируют повышение тарифов ЖКХ. Министерство энергетики требует исключить сбор из законопроекта.
Осенью 2019 года Россия присоединилась к Парижскому соглашению по климату. Этот документ регулирует меры по снижению содержания углекислого газа в атмосфере. Главная цель участников соглашения — не допустить повышения глобальной средней температуры на 2°C. Каждая страна предлагает свой вклад в достижение общей цели: Россия заявила, что к 2030 году сократит выбросы парниковых газов до 70-75% от уровня 1990 года.
На самом деле уровень выбросов в России и так снизился до 50% по сравнению с 1990 годом. Это произошло из-за закрытия предприятий и сокращения экономики после распада СССР. Поэтому заявленная цель фактически выполнена и не требует от России дополнительных усилий.
«С такой цифрой Россия может позволить себе не только не сократить, но и нарастить выбросы. Это противоречит здравому смыслу, — отметил в разговоре с TJ координатор проектов по климату и энергетике Greenpeace Василий Яблоков. — Цели должны быть амбициозными и адекватными».
Сейчас Россия занимает четвёртое место в мире по эмиссии углекислого газа. По данным Минэкономразвития, к 2035 году отечественная электроэнергия будет в 2,5 — 3,5 раза более углеродоёмкой, чем в среднем по миру, потому что другие страны активно переходят на использование возобновляемой энергии.
Законопроект о регулировании выбросов парниковых газов перенёс несколько редакций. В текущей версии он предполагает, что крупные промышленные и энергетические компании должны будут вести мониторинг выбросов углекислого газа и отчитываться о них. Через пять лет после принятия закона планируется ввести сборы за превышение целевых показателей — это и будет «углеродный налог» . Ни размер сбора, ни показатели, за превышение которых он будет взиматься, пока не определены.
В Минэкономразвития говорят, что сбор коснётся только части отраслей. На 2017 год наиболее углеродоёмкими были нефтегазовый сектор, чёрная металлургия, химическая промышленность и энергетика. По словам замминистра Михаила Расстригина, документ учтёт различия в уровне развития отраслей и в технологических возможностях.
Министерство энергетики потребовало доработать законопроект и убрать из него «углеродный налог». В ведомстве считают, что Минэкономразвития не оценило экономические последствия. Совет Федерации тоже не поддержал идею сбора, сославшись на то, что новый платёж может негативно сказаться на динамике роста экономики.
В Российском союзе промышленников и предпринимателей недовольны законопроектом. Член комитета РСПП по экологии и природопользованию Максим Довгялло заявил, что дополнительные траты из-за налога лягут на россиян, потому что тарифы на услуги ЖКХ повысятся.
Поскольку мы не отказываемся от объёмов сжигаемого топлива, введение «углеродного налога» автоматически приведёт к увеличению тарифов. Всё, что генерирующая компания, например муниципальная котельная, получит в виде налога, она заложит в тариф на тепло.
[. ]
Нам с вами нужно обогреть не только домохозяйства. Налог ляжет и на детские сады, школы, больницы, объекты ФСИН, Минобороны и так далее. Всё это прямые бюджетные расходы. Значит, эти деньги придётся закладывать в бюджет
Директор программы «Климат и энергетика» WWF России Алексей Кокорин думает, что тарифы не повысятся из-за введения углеродного сбора, так как плата за генерацию электричества составляют лишь малую часть в общем счёте: «Возьмите Москву: обычный человек платит в среднем четыре рубля за киловатт-час. Из них генерации только полтора, а 2,5 — всё остальное. Вот это всё остальное надо контролировать».
Также промышленники боятся сокращения экономики, однако речь идёт не об объёмах или темпах производства, а о технологиях, которые в нём используются, объяснил Яблоков. В частности, об использовании возобновляемых источников энергии.
Попытка сохранить существующий уровень выбросов кажется странной. Понятно, что между количеством выбросов, производимой продукции и получаемой прибыли есть связь, а в модернизацию придётся вложить суммы, которые в ближайшее время не окупятся.
Но очевидно, всё придёт к тому, что другие страны будут облагать сбором российскую продукцию, которая не произведена в соответствии со стратегией сокращения выбросов, и потери будут колоссальными. Только деньги будут идти уже не в российский бюджет.
Министр экономического развития Максим Орешкин утверждает, что законопроект о регулировании выбросов не создаст дополнительной налоговой нагрузки на бизнес: «В ближайшие пять лет никаких изменений здесь налоговых не будет, но в будущем мы считаем важным, чтобы регулирование, и налогообложение в том числе, учитывали климатическую повестку».
Ещё один тезис противников сбора заключается в том, что пока в России достаточно леса, поглощающего углекислый газ, его можно продолжать выделять в прежних объёмах. Член РСПП Максим Довгялло считает, что поддерживая федеральную программу лесоразведения и лесовосстановления, можно обеспечить нулевой баланс выбросов СО2 для экономики. Но лесоразведение не может быть единственным инструментом экополитики, как и углеродный сбор.
Согласно Парижскому соглашению, к 2050 году должна быть достигнута углеродная нейтральность, то есть, выбросы не должны превышать поглощающей способности экосистемы. Чтобы этого достичь, нужно поставить целевые показатели в каждой отрасли, от транспорта до жилищно-коммунального и сельского хозяйства. Например, многие страны с 2030 года полностью перейдут на электромобили — это серьёзный шаг в конкретной отрасли.
Кроме «углеродного налога», существует такая форма регулирования, как углеродные рынки: предприятие, вырабатывающее слишком много выбросов, не платит за это штраф, а высаживает лес в развивающейся стране или вкладывается в развитие возобновляемой энергетики. Этот механизм популярен в Европе, но Россия не может в нём участвовать из-за отсутствия нужного правового регулирования.
«Закон, который сейчас предлагает Минэкономразвития, выхолащивают на всех стадиях. Скоро он совсем лишится смысла, — уверен Яблоков. — Хорошо, что будет отчётность, появится более объективная картина. Но в проекте не прописаны целевые показатели и конкретные меры. С точки зрения борьбы с изменением климата, от этого закона ни холодно, ни жарко».
Парламент Евросоюза принял резолюцию о введении углеродного налога, или механизма таможенной углеродной корректировки (carbon border adjustment mechanism – CBAM). Налоговое регулирование считается отличным инструментом для того, чтобы произвести необходимые изменения в экономике. С климатической проблемой, говорят в ЕС, дело обстоит точно так же. Надо ввести углеродный налог и его постепенно поднимать, и тогда все источники парниковых газов станут экономически разорительными и уступят место беспарниковым.
Идея введения углеродного налога не нова. Ее высказывал еще президент Франции Жак Ширак в 2000-х гг. Но протекционизм (а тогда это определяли именно как протекционизм) был не по вкусу Брюсселю, который проводил политику свободной торговли и учил этому других. Но вот наконец Евросоюз созрел. Более того, такой общеевропейский налог объявлен краеугольным камнем «Европейской зеленой сделки» и призван защитить европейские компании, которые готовы перейти на менее парниковые, но более затратные технологии, от их зарубежных «углеродных» конкурентов.
За само введение такого налога выступили все политические силы вне зависимости от своих экономических и социальных взглядов. Официальный докладчик Европарламента по этому вопросу – глава французских зеленых Яник Жадо так обрисовывает ситуацию: CBAM представляет собой великолепную возможность совместить необходимость борьбы за климат с интересами территорий, промышленности, ростом занятости, укрепления суверенитета и реиндустриализацией. Одновременно будущий налог должен быть еще и ВТО-совместимым. Евросоюз не намерен отказываться от имиджа сторонника свободной торговли, он продолжает активно заключать соглашения о зонах свободной торговли и о поддержке взаимных инвестиций. Поэтому в резолюции Европарламента есть десятки напоминаний о том, что «механизм не должен стать инструментом дискриминации иностранных партнеров».
Тут есть очевидная проблема. Пока ЕС склоняется к тому, чтобы устанавливать ставку своего нового налога на основе цены углерода в европейской системе торговли квотами. Но там до сих пор, после 15 лет функционирования этой системы, почти половина квот выдается бесплатно. К удивлению многих, в проекте резолюции Европарламента не было призыва ликвидировать бесплатные квоты. Такая поправка появилась в ходе обсуждения резолюции, но потом исчезла. СМИ писали, что евродепутаты получали письма от лоббистов разных отраслей европейской промышленности с призывом ничего не менять, чтобы не навредить европейским компаниям. Так или иначе, но знаковая поправка была провалена. Получается, что сейчас Европарламент призывает Еврокомиссию установить такую «совместимую с правилами ВТО» систему, при которой иностранные поставщики будут платить углеродный налог, а значительная часть европейских предприятий не будет.
В связи с этим еще одно обстоятельство также заслуживает упоминания. Датский министр по климатическим проблемам Дан Йоргенсен обратился к Еврокомиссии с призывом ограничить спекуляции в системе торговли квотами. Там в преддверии «Зеленой сделки» случился массовый наплыв крупных инвесторов, в том числе хедж-фондов, которые начали квоты скупать. В результате их цена за последние шесть месяцев выросла на 50% и превысила 40 евро за тонну СО2.
В ЕС нет единства и по поводу использования полученных средств. Левые предлагают пустить «углеродные» деньги на помощь неимущим слоям населения, которые больше всего пострадают в результате предлагаемой меры. Зеленые считают, что эти деньги должны пойти на финансирование мероприятий по предотвращению глобального потепления и на помощь наименее развитым странам. Еврокомиссия же считает, что их нужно использовать для погашения займа, который она готовится сделать на рынке для финансирования плана по перезапуску европейской экономики. Тут наступает момент истины.
Евросоюз уверен, что вправе взимать новый налог с других стран, потому что у него самые большие амбиции в сфере борьбы за климатическую стабильность. Но ЕС не выполнил свою предыдущую программу по снижению объемов парниковой эмиссии до 2030 г., это стало понятно задолго до конца десятилетия. При этом Евросоюз принял самую амбициозную новую программу. И нет никаких оснований считать, что ее выполнит – что с углеродным налогом, что без него.
Дело не только в том, что снижение парниковой эмиссии в ЕС происходит только во время кризисов, из-за физического переезда энергоемкой промышленности в другие страны и за счет «промышленной реструктуризации» в восточноевропейских странах. Одновременно с «Европейской зеленой сделкой» Еврокомиссия готовит программу больших инвестиций в цифровой сектор, содействует возвращению промышленных предприятий в европейские страны и собирается запустить впечатляющую программу по обновлению европейской инфраструктуры. Все это очень ресурсоемкие и энергоемкие программы. А следовательно, и углеродоемкие.
И тут самое время вспомнить, что углеродные налоги – отличный инструмент для перераспределения средств. Например, для пополнения бюджетов.
Читайте также: