Злоупотребление правом в налоговых правоотношениях

Опубликовано: 03.05.2024

Редакция сайта klerk.ru «Клерк» — крупнейший сайт для бухгалтеров. Мы не берем денег за статьи, новости или скачивание документов. Мы делаем все, чтобы сделать работу бухгалтеров проще.
«Клерк» Рубрика Налоговые проверки

«Налоговед» Журнал для профессионалов в налогообложении

Возможность злоупотребления правом сведется к минимуму, если порядок проведения налогового контроля будет надлежащим образом урегулирован законом.

М.В. Гуров, налоговый юрист компании «Интегрированные финансовые системы», г. Москва

Применение понятия добросовестности к органам, осуществляющим налоговый контроль

По словам судьи Конституционного Суда Российской Федерации Г.А. Гаджиева, «нельзя забывать, что понятие добросовестности должно распространяться и на налоговые органы. Суды при рассмотрении дел должны проверять не только добросовестность налогоплательщика, но проверять, не допускают ли налоговые инспекции так называемую полицейскую шикану, то есть не злоупотребляют ли своими служебными полномочиями. Именно по этим причинам о добросовестности нужно говорить как об общей концепции развития налогового права» [ сноска 1 ] .

Запрет злоупотребления правом при осуществлении налогового контроля сформулирован в Постановлении КС РФ от 16.07.2004 № 14-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений части второй статьи 89 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Д. Егорова и Н.В. Чуева». В Постановлении сказано, что если при налоговом контроле налоговые органы руководствуются целями и мотивами, противоречащими действующему правопорядку, такой контроль может превратиться из необходимого инструмента налоговой политики в инструмент подавления экономической самостоятельности и инициативы, чрезмерного ограничения свободы предпринимательства и права собственности. Превышение налоговыми органами (их должностными лицами) своих полномочий либо использование их вопреки законной цели и охраняемым правам и интересам граждан, организаций, государства и общества несовместимо с принципами правового государства, в котором осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать прав и свобод других лиц (ст. 1 ч. 1; ст. 17 ч. 3 Конституции РФ).

Таким образом, КС РФ отметил, что не могут быть признаны правомерными:

• превышение полномочий налоговыми органами (их должностными лицами) при проведении налогового контроля;

• действия налоговых органов, при которых налоговые органы (их должностные лица) руководствуются целями и мотивами, противоречащими действующему правопорядку;

• использование полномочий вопреки законной цели и охраняемым правам и интересам граждан, организаций, государства и общества.

Превышение полномочий при проведении налогового контроля означает несоответствие действий государственного органа закону, его действие за пределами компетенции, предоставленной законом, что приводит к признанию действий государственного органа неправомерными. В случае превышения полномочий налоговыми органами необходимость в применении принципа добросовестности (запрета злоупотребления правом) не возникает, так как в данном случае должностные лица совершают действия, выходящие за пределы их компетенции.

Как следует из Постановления КС РФ от 16.07.2004 № 14-П, использование налоговым органом своих полномочий с целью, противоречащей установленному законом правопорядку, должно приводить к признанию его действий неправомерными. Таким образом, формальное соответствие закону не придает легальности действиям налоговых органов. Дополнительное требование к действиям налоговых органов — определение целей и мотивов, которыми они руководствуются при проведении налогового контроля. Правомерными могут быть признаны только действия, цели и мотивы которых законны и не противоречат действующему правопорядку.

Разновидность нарушения запрета злоупотребления правом — злоупотребление должностными полномочиями, содержащее признаки преступления по статье 285 Уголовного кодекса РФ. Статья предусматривает, что злоупотребление должностными полномочиями — это деяние должностного лица, совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности, повлекшее существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества и государства. Уголовная ответственность за злоупотребление должностными полномочиями может наступить только в случае умышленного совершения деяния. Очевидно, что деяние, предусмотренное статьей 285 УК РФ, относится к частному случаю внешне законных, но по существу незаконных действий налоговых органов. Мотив и цель внешне законных действий налоговых органов не исчерпываются корыстной или иной личной заинтересованностью.

Низкое качество норм, регулирующих порядок осуществления налогового контроля, — основная причина злоупотребления полномочиями налоговых органов

По нашему мнению, использование принципа добросовестности (запрет злоупотребления правом государственными органами (их должностными лицами)) в качестве универсального средства, призванного оградить граждан и организации от незаконных действий налоговых органов, не позволяет в полной мере решить проблему обеспечения законных прав граждан и не может быть эффективным средством в борьбе с произволом налоговых органов.

Принцип добросовестности не входит в состав принципов административного права [ сноска 2 ] . Авторы монографии «Административное право: история развития и основные современные концепции» [ сноска 3 ] указывают на принцип беспристрастности, то есть на отсутствие предвзятости и на независимость действий и решений. Причиной предвзятости может быть личный интерес, финансовый или эмоциональный, или личные отношения. Потеря независимости предполагает, что чиновник каким-то образом предал или скомпрометировал свою способность оценивать ситуацию в соответствии с конкретными обстоятельствами и значимыми причинами. Очевидно, что сферы применения и смысл принципа беспристрастности и принципа добросовестности различаются.

Основополагающий принцип административного права — принцип законности [ сноска 4 ] . Этот принцип предусматривает, что все государственные органы создаются в соответствии с законом и обладают только теми полномочиями, которые указаны в законе. Любые действия или решения, выходящие за рамки полномочий, не должны иметь юридической силы.

Как известно, большинство правовых отношений представляют собой общественные отношения, которые впоследствии были урегулированы правом. В таких случаях нормы права лишь закрепляют уже сложившиеся отношения. Справедлив вывод: «Право — это не творец, а лишь регулятор и стабилизатор общественных отношений» [ сноска 5 ] . Применительно к финансовым отношениям данный принцип не соблюдается.

Отношения налогового контроля, будучи разновидностью финансовых, не существуют вне правовой формы. Поэтому нормы, регулирующие порядок проведения налогового контроля, не просто регулируют общественные отношения — они их создают. Необходимое условие возникновения финансовых, в том числе отношений налогового контроля, — наличие соответствующей правовой нормы.

При надлежащей реализации принципа законности возможность злоупотребить правом у государственного органа ничтожна. Формальное соответствие действий налогового органа закону должно признаваться правомерным, так как должностные лица по определению не имеют возможности свободно распоряжаться предоставленными им полномочиями, вариантность поведения должностного лица минимальна, так как в административных правоотношениях не действует принцип диспозитивности, характерный для гражданских правоотношений.

Как уже было отмечено, реализация принципа добросовестности (запрета злоупотребления должностными полномочиями) возможна лишь на стадии судебного контроля за деятельностью государственного органа. Мотив и цель относятся к субъективным признакам деяния. Мотив преступления — побудительная причина преступления (корысть, месть, ревность и т. д.), под целью преступления имеется в виду результат, к которому стремится преступник, его совершая [ сноска 6 ] .

Реализация принципа добросовестности государственных органов возлагает на судебные органы непосильную задачу выявления признаков, характеризующих субъективную сторону их деятельности. Для налогоплательщика цель действий налогового органа, злоупотребляющего правом, не важна, она воспринимается им как нейтральная характеристика. За исключением случая присутствия в действиях должностного лица состава преступления, не имеет правового значения, какой мотив и какая цель присутствуют в его действиях: низкая правовая культура, недисциплинированность, незнание (непонимание) закона, отсутствие желания надлежащим образом выполнять свои должностные обязанности.

Возможность злоупотребления правом сводится к минимуму, если порядок проведения налогового контроля надлежащим образом урегулирован законом. Статьей 1 НК РФ не случайно предусмотрено, что полномочия налоговых органов, а также формы и методы налогового контроля устанавливаются исключительно Налоговым кодексом РФ.

Как справедливо отмечает Д.Н. Бахрах, понимание принципа законности единственно как строгое соблюдение предписаний законодательных актов и основанных на них предписаний иных правовых актов является односторонним. Закон, юридическая норма должна соответствовать уровню экономики, организационной зрелости, культуры, морально-этическим нормам. Законность — это прежде всего наличие достаточного количества юридических норм высокого качества, а затем их строгое соблюдение всеми субъектами права [ сноска 7 ] .

Свидетельством неблагополучия в сфере обеспечения прав граждан и организаций при проведении налогового контроля является, в частности, тот факт, что, по словам судьи Конституционного Суда РФ Г.А. Гаджиева, «на сегодняшний день у нас огромный поток жалоб налогоплательщиков, который вряд ли уменьшится в обозримом будущем. Начиная с 1998 года и особенно с 2000-го на каждом пленарном заседании суда, на котором мы обсуждаем вопросы принятия дел к производству, примерно из 40 рассматриваемых дел не менее 15 являются жалобами налогоплательщиков» [ сноска 8 ] .

Низкое качество юридических норм, регулирующих порядок налогового контроля, — причина злоупотребления правом контрольных органов при его проведении и, как следствие, причина нарушения принципа законности. Проверка на стадии судебного контроля принципа добросовестности (запрета злоупотребления правом) в деятельности органов, ведущих налоговый контроль, не решит проблемы. Необходима последовательная и безукоризненная реализация принципа законности. Безусловно, суды при контроле за деятельностью государственных органов должны руководствоваться принципом добросовестности, но при этом необходимо осознавать, что принцип добросовестности — не панацея и только комплексная реализация принципов права и прежде всего принципа законности способна обеспечить соблюдение прав налогоплательщиков при проведении налогового контроля.

Гаджиев Г.А. У нас огромный поток жалоб налогоплательщиков, и он вряд ли уменьшится в обозримом будущем // Российский налоговый курьер. 2004. № 24. С. 12.

Административное право: Учебник./Под ред. Ю.М. Козлова, Л.Л. Попова. — М.: Юристъ, 2000. — С. 39, 156.; Бахрах Д.Н. Административное право России: Учебник. — М.: НОРМА, 2001. — С. 26. ; Галлиган Д., Полянский В.В., Старилов Ю.Н. Административное право: история развития и основные современные концепции. — М.: Юристъ, 2002. — С. 168.

Галлиган Д., Полянский В.В., Старилов Ю.Н. Административное право: история развития и основные современные концепции. — М.: Юристъ, 2002. — С. 190—192.

Теория государства и права: Курс лекций/Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. — М., 1997. — С. 473.

Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/Под ред. В.М. Лебедева. — М.: Юрайт, 2004.

Бахрах Д.Н. Административное право России: Учебник. — М.: НОРМА, 2001. — С. 601.

Оценка действительности или недействительности сделок в целях налогообложения непосредственным образом связана с вопросом добросовестности налогоплательщика, совершающего сделку.

Под добросовестностью в широком смысле следует понимать отношение человека к его собственным действиям, которые обязательно должны носить волевой характер.

Впервые термин "добросовестный налогоплательщик" был применен Конституционным Судом РФ (Постановление от 12.10.1998 N 24-П). Главной причиной введения данного термина была вызвана потребностью защитить плательщиков налогов, которые исполняют свои налоговые обязанности, от претензий со стороны налоговых органов в связи с нарушением банками своих обязанностей по перечислению налогов в бюджет.

Впоследствии Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ принято Постановление N 53 от 12.10.2006 "Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды", в котором суд отказался от понятия недобросовестности и закрепил следующее: "судебная практика разрешения налоговых споров исходит из презумпции добросовестности налогоплательщиков и иных участников правоотношений в сфере экономики". Данное Постановление переложило на налоговый орган бремя доказывания получения налогоплательщиком необоснованной налоговой выгоды.

После принятия указанного Постановления "умышленное злоупотребление" стало трактоваться судами, как совершение налогоплательщиком любых действий, с целью уменьшения "налоговой нагрузки". Кроме того, начал использоваться термин "злоупотребление по неосторожности", под которым понимается непринятие налогоплательщиком всех зависящих мер "осмотрительности" в своих отношениях с контрагентами, которое влечет негативные последствия для бюджета.

В российском законодательстве термин "злоупотребление правом" четко определен статьей 10 Гражданского кодекса РФ, в соответствии с которой, "не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом)". В налоговом законодательстве отсутствует аналогичное или сходное понятие.

Вследствие отсутствия совершенной законодательной базы, главной особенностью категории злоупотребления налогоплательщика в РФ стало отсутствие ее четкого и понятного для каждого налогоплательщика содержания, ведь и в указанных выше Постановлении КС РФ, и в Постановлении Пленума ВАС РФ были даны слишком абстрактные нормативные толкования. Следствием такого подхода стало то, что восприятие того или иного поведения налогоплательщика в качестве злоупотребления в любой ситуации зависит от субъективного правового воззрения каждого конкретного судьи, рассматривающего спор налогоплательщика с налоговым органом.

С одной стороны значения "добросовестный налогоплательщик" и "обоснованная налоговая выгода" приобрели нормативный характер, и вся судебная практика в РФ на современном этапе складывается путем оценки поведения налогоплательщика именно на основании указанных терминов. С другой стороны, суды вынуждены использовать дополнительный инструментарий иных абстрактных и неоднозначных категорий (например, "действительный экономический смысл хозяйственной операции", "деловая цель"), и поведение налогоплательщика стало оцениваться не столько с точки зрения соответствия нормам закона, сколько данным неоднозначным определениям, не установленным в законе, и которые не имеют четко установленного содержания.

В налоговом праве же вообще отсутствует институт "добросовестности" или "недобросовестности", так как такие понятия Налоговый кодекс РФ не содержит вовсе. На сегодняшний день Минфин РФ столкнулся с огромным количеством обращений от граждан, которые требуют четкого разъяснения понятия добросовестного налогоплательщика, а также полный перечень действий налогоплательщика, которые попадают под категорию "недобросовестный". В итоге сложившаяся современная российская арбитражная практика существует параллельно с нормами налогового кодекса и в некотором отрыве от них. Ярким примером, иллюстрирующим такой отрыв является позиция арбитражных судов, которые считают, что "формальное соблюдение требований ст. ст. 164, 165, 171, 172, 176 Налогового кодекса РФ не влечет безусловности возмещения налогоплательщику сумм налога на добавленную стоимость, если при исполнении налоговых обязанностей и реализации права на возмещение налоговых вычетов выявлена недобросовестность налогоплательщика" (Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 24.08.2006 по делу N Ф09-7269/06-С2, Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 03.12.2015 N Ф10-4356/2015).

Сформировавшиеся тенденции применения категории злоупотребления налогоплательщика в РФ существенно отличаются от аналогичного применения в других странах, к примеру Европейского союза. В странах ЕС понятие злоупотребления налогоплательщика находится в неразрывной связи с законодательством, и не создано исключительно сложившейся судебной практикой. На мой взгляд, позиция суда Европейского союза является правильной, ведь, к примеру, правомерность получения налогового вычета по налогу на добавленную стоимость не должна определяться целями налогоплательщика. Категории налога на добавленную стоимость являются объективными, и наличие всех признаков таких объективных понятий зависит наличие объекта налога на добавленную стоимость.

Кроме того, позиция суда ЕС состоит в том, что совершение экономических сделок с целью минимизации налогового бремени является разумным поведением субъекта экономической деятельности; суд не требует от налогоплательщика выбора той сделки, которая принесет больше налоговых поступлений. Поэтому плательщики налогов могут оптимально структурировать свою экономическую деятельность с целью минимизации налоговых отчислений.

В германском налоговом законодательстве, содержится, пожалуй, «самая сильная из законодательно установленных норм, направленных на борьбу с уходом от налогообложения». Действенность и высокая степень предсказуемости применения этой нормы обусловлены, в частности, ее активным применением на протяжении длительного периода.

Общая норма, направленная на борьбу с уходом от налогообложения, содержится в параграфе 42 Германского налогового кодекса. Этот параграф признает недействительными налоговые последствия любых юридических схем, которые представляют собой злоупотребление правом — Rechtsmissbrauch. Налогоплательщики не могут организовывать свои операции так, чтобы манипулировать их экономической сутью или искажать ее. Такое манипулирование или искажение является уходом от налогообложения и нейтрализуется доктриной злоупотребления правом или, применительно к налоговому праву, более специальной концепцией злоупотребления правовыми конструкциями — Gestaltungsmissbrauch .

Параграф 42 озаглавлен «Злоупотребление правовыми конструкциями». Он требует, чтобы налогоплательщик уплачивал налог в соответствии с истинной экономической сущностью операций, а не в соответствии с используемой для них искусственной формой. Согласно параграфу 42: налоговый закон не может быть обойден путем злоупотребления правовыми конструкциями; часть 1 подлежит применению, поскольку ее применение прямо не исключается законом.

В нашей стране категория "злоупотребления налогоплательщика" с момента своего появления не получила четкого и понятного каждому плетельщику налога определения. В данную категорию можно включить такие понятия, как умышленное злоупотребление и злоупотребление по неосторожности (то есть непринятие мер по "проверке "налогоплательщиком сторон, с которыми будет осуществляться сделка).

В ЕС имеется четкое определение "злоупотребления налогоплательщика", которое имеет место быть тогда, когда существует сделка, на основании которой право на получение вычета должно возникать, но на самом деле, такая сделка не влечет объекта налога на добавленную стоимость, а преследует единственную цель - получение налогового преимущества (то есть, фактически создаются так называемые "схемы" возмещения налога на добавленную стоимость).

В Постановлении же ВАС N 53 от 12.10.2006 отмечается, что получение налоговой выгоды не может быть самостоятельной "деловой целью", и если оно таковой является, это ведет к признанию полученной налоговой выгоды необоснованной. То есть в России, независимо от того, что предприниматель, имея цель снизить свои налоговые издержки, заключит договоры, действительно преследуя цель наступления гражданско-правовых последствий, суд посчитает такие действия получением необоснованной налоговой выгоды. Суды в России указывают в своих решениях, что действия лица с намерением "минимизации" налоговых издержек (без выяснения его желания наступления или ненаступления гражданско-правовых последствий по совершенным для этого сделкам, наличия самого по себе объекта НДС) должны признаваться действиями, направленными на получение необоснованной налоговой выгоды (примеры: Постановление ФАС Московского округа от 31.03.2010 N КА-А40/2667-10 по делу N А40-95277/09-10-583; Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 12.11.2015 по делу N А27-19327/2014; Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 23.11.2015 N А32-17322/2014).

На мой взгляд, существующий в ЕС подход к категории злоупотребления налогоплательщика является правильным, и именно его следует внедрять в Российское налоговое законодательство, тогда приоритет будет отводиться нормам закона, а не сложившейся судебной практике. На сегодняшний же день мы имеем "разрыв" в выстраивании отношений, возникающих в рамках гражданского оборота и взимания налоговых издержек с его участников.

Список литературы

1. Конституция РФ (в ред. от 21.07.2014) // Правовая система "Консультант плюс"

2. Гражданский кодекс РФ (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ (в ред. от 30.12.2015) // Правовая система "Консультант плюс"

3. Налоговый кодекс РФ от 31.07.1998 N 146-ФЗ (в ред. от 29.12.2015) // Правовая система "Консультант плюс"

4. Материалы судебной практики

5. Апелляционное определение Республики Татарстан от 08.06.2015 по делу N 33-8095/2015 // Правовая система "Консультант плюс"

6. Постановление Конституционного Суда РФ N 24-П от 12.10.1998 "По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона РФ от 27.12.1991 "Об основах налоговой системы в РФ // Правовая система "Консультант плюс"

7. Постановление Пленума Высшего Арбитражного суда РФ № 53 от 12.10.2006 "Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды" // Правовая система "Консультант плюс"

8. Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 03.12.2015 N Ф10-4356/2015 // Правовая система "Консультант плюс"

9. Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 23.11.2015 N А32-17322/2014 // Правовая система "Консультант плюс"

10. Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 12.11.2015 по делу N А27-19327/2014

11. Бартунаева Л.Н. Предмет доказывания по налоговым спорам, связанным с привлечением субъекта хозяйственной деятельности к ответственности // Правовая система "КонсультантПлюс"

12. Баталова Л.А., Вершинин А.П. Способы защиты прав налогоплательщиков в арбитражном суде. СПб.: Изд- во Санкт-Петербургского ун-та, 1997

13. Бобоев М.Р., Мамбеталиев Н.Т., Тютюрюков Н.Н. Налоговые системы зарубежных стран: Содружество Независимых Государств: Учебное пособие. М.: Гелиос АРВ, 2002

14. Брызгалин А.В. Налоги и налоговое право: Учеб. пособие. М., 1997

15. Витрянский В.В., Герасименко С.А. Налоговые органы, налогоплательщик и Гражданский кодекс. М., 2007

16. Гудым В.Н. Классификация способов защиты прав налогоплательщиков в арбитражном суде // Правовая система "КонсультантПлюс".

17. Дюжов А.В. Налоги и налогообложение. М.: Московская финансово-промышленная академия, 2008

18. Кучерявенко Н.П. Курс налогового права: В 6 т. Харьков, 2002. Т. 1: Генезис налогового регулирования

19. Шелкунов А.Д. Категория злоупотребления налогоплательщика в российской арбитражной практике и практике Суда ЕС // Право и экономика. 2010. N 11.

Злоупотребление правом в налоговых отношениях

Источник:: Журнал "Законодательство и экономика" № 9

Коллектив авторов, VEGAS LEX

Судебная практика даёт положительный ответ на вопрос о том, допустимо ли применять закреплённый в ч. 1 ст. 10 ГК запрет злоупотребления правом в налоговых отношениях. В качестве злоупотребления чаще всего квалифицируются погашение банку задолженности заёмщика по кредитному договору третьими лицами со своих расчётных счетов, минуя счёт заёмщика в ситуации, когда у последнего имеется задолженность по налогам [1] ; знание налогоплательщика о невозможности перечисления банком налоговых платежей с расчётного счёта налогоплательщика в бюджет в связи с отсутствием у банка денежных средств на корреспондентском счёте и непринятие налогоплательщиком мер для перечисления налога через другой банк [2] .

Кроме того, имеются примеры судебных отказов в возмещении НДС по мотиву злоупотребления налогоплательщиком этим правом [3] .

Данная практика нашла поддержку в научной литературе. Наиболее подробно допустимость применения института злоупотребления правом в налоговом праве обоснована Г. А. Гаджиевым [4] и В. А. Беловым [5] .

По мнению Г. А. Гаджиева, наряду с позитивным обязыванием в налоговом праве может применяться и метод негативного обязывания, который предполагает обязывание налогоплательщика к определённому поведению с помощью общих запретов. Один из них – вытекающая из конституционных принципов обязанность налогоплательщика выполнять свои обязанности добросовестно. Такого рода общие запреты должны противодействовать определённым вариантам поведения налогоплательщиков, не считающихся с публичными интересами в сфере взимания налогов. Г. А. Гаджиев считает очевидным, что определённые гражданско-правовые средства, такие, как сделки, уступка права требования, могут заключаться с целью игнорирования фискальных интересов. Конституционное право, защищая публичный интерес, ограничивает частный интерес. Эти идеи выражаются в конституционном праве через принцип необходимости добросовестного осуществления своих субъективных прав (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ). Субъекты предпринимательской деятельности вправе применять в рамках свободы экономической деятельности различные гражданско-правовые средства (вексель, договор займа, уступку права требования, реорганизацию юридического лица и т. д.). Однако, осуществляя субъективные права, они должны учитывать, что при этом они могут выйти за рамки собственно частных отношений и затронуть сферу публичных (фискальных) интересов. При очевидном игнорировании этих интересов может возникнуть злоупотребление предоставленными субъективными правами. В целях недопущения такой ситуации в ряде стран существует сформулированная судами доктрина «деловой цели», суть которой в том, что сделка, дающая определённые налоговые преимущества для её сторон, может быть признана недействительной, если не имеет деловой цели. При этом налоговая экономия не признаётся деловой целью сделки. С точки зрения Г. А. Гаджиева, такая доктрина в российском праве сформулирована Высшим арбитражным судом РФ в Постановлениях от 29.04.1997 г. № 131/96 и от 09.02.1999 г. № 6747/98.

По мнению В. А. Белова, злоупотребление правом в налоговых отношениях – это способ достижения антиобщественных, как правило, противоправных целей либо получения льгот и привилегий, не предусмотренных правовым статусом злоупотребляющего правом лица, через осуществление действий (бездействия), формально соответствующих требованию закона. Последствием злоупотребления правом является отказ в возмещении (зачёта) налога из бюджета, в использовании налоговых льгот, недействительность заключённых налогоплательщиком гражданско-правовых сделок и т. д., ибо недействительная сделка не влечёт тех правовых последствий, на которые рассчитывал недобросовестный налогоплательщик. При доказывании факта злоупотребления налогоплательщиком своим правом необходимо исходить из того, что налоговые отношения производны от отношений гражданско-правовых. Иными словами, гражданско-правовая сделка всегда выступает формальным основанием для злоупотребления правом в налоговой сфере. Следовательно, для установления недобросовестности налогоплательщика необходимо доказать недействительность заключённой им сделки, с совершением которой возникает формальное право на налоговую льготу, налоговый вычет и иные налоговые преимущества.
Отдавая должное тщательной аргументации, сопровождающей изложение указанными авторами своих позиций, необходимо вместе с тем отметить, что приводимые ими доводы содержат ряд уязвимых моментов, не позволяющих с ними согласиться.

Начнём с рассмотрения конституционных норм. В соответствии со ст. 57 Конституции РФ каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы. В соответствии с ч. 3 ст. 17 Конституции РФ осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. О злоупотреблении правом речь идёт тогда, когда осуществляется право. Уплата налогов – это не право, а обязанность, злоупотребления которой не знают ни закон, ни правовая наука. Из того, что принцип недопустимости злоупотребления правом закреплён в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ и является общеправовым (в качестве такового он назван Конституционным и Верховным судами РФ [6] , что поддерживается в судебной практике [7] и науке [8] ), нельзя заключить, что он имеется в налоговом праве. Часть 3 ст. 17 Конституции РФ запрещает осуществление прав и свобод в нарушение права других лиц. Неуплата налога нарушает исключительно права государства. Статья 17 Конституции РФ входит в главу 2, которая называется «Права и свободы человека и гражданина». Следовательно, в этой норме под «другими лицами» понимаются физические и юридические (как объединения граждан) лица, но не государство [9] и, тем более, вопреки мнению В. А. Белова [10] , не гражданское общество, так как оно не является лицом. Не достигает цели и ссылка некоторых судов [11] на ст. 17 «Запрещение злоупотреблений правами» Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г., согласно которой «ничто в настоящей Конвенции не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это предусматривается в Конвенции». Действия, квалифицируемые в качестве злоупотребления правом, по своей правовой природе не могут отменить чьё-либо право или ограничить его.

Следовательно, ч. 3 ст. 17 Конституции РФ не может распространяться на отношения, связанные с уплатой налогов.

В отношении тезиса о том, что обязанность по уплате налога должна исполняться добросовестно, а недобросовестные действия налогоплательщика являются злоупотреблением правом, необходимо заметить следующее.

Первое упоминание категории «добросовестность» в налоговых отношениях появилось в Постановлении Конституционного суда РФ от 12.10.1998 г. № 24-П, в котором сказано о том, что повторное взыскание с добросовестного налогоплательщика не поступивших в бюджет налогов нарушает конституционные гарантии частной собственности [12] . Впоследствии из содержания ч. 7 ст. 3 НК РФ Конституционным судом выведено существование в сфере налоговых отношений презумпции добросовестности налогоплательщика [13] , на налоговые органы возложена обязанность опровергать эту презумпцию, т. е. доказывать недобросовестность налогоплательщиков [14] .

Между тем существование какого-либо правового института необходимо предполагает наличие в законодательстве норм, совокупность которых образует данный правовой институт. Если ГК содержит указания по вопросу о том, что понимать под добросовестностью (ст. 302 ГК), то НК РФ о добросовестности не упоминает вообще. Следовательно, правовой институт (не-) добросовестности (то же самое касается и злоупотребления правом [15] ) в налоговом праве отсутствует. Заключить о его существовании из ч. 7 ст. 3 НК РФ («все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика») нельзя, так как данная норма всего лишь устанавливает правило толкования (выявление истинной воли законодателя) норм налогового законодательства.

В соответствии с ч. 3 ст. 2 ГК к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством. Следовательно, для того чтобы применять цивилистические институты добросовестности и злоупотребления правом к налоговым отношениям, необходимо, чтобы существовала норма, прямо предписывающая делать это (например, ст. 855 ГК применяется к отношениям, связанным с очерёдностью перечисления налоговых платежей в бюджет). Такой нормы действующее российское законодательство не содержит [16] .

Гражданское право основано на закреплённых в ГК принципах (ст. 1), однако спор решается судом на основании норм, регулирующих конкретные правоотношения. Поэтому принцип добросовестности, даже начинённый цивилистическим содержанием, при разрешении спора может быть применён только вместе с другими нормами НК РФ, регулирующими конкретное правоотношение с участием налогоплательщика. Требовать от суда рассмотреть налоговое дело исключительно на основании принципа добросовестности так же нелепо, как требовать от суда разрешить гражданский спор исключительно на основании принципов, закреплённых в ст. 1 ГК.

Возложение на налоговые органы обязанности доказывать недобросовестность налогоплательщика происходит из ошибочного понимания недобросовестности как юридического факта. Между тем юридический факт – это обстоятельство, в силу закона порождающее, изменяющее или прекращающее чьи-либо права и обязанности. Это также предполагает указание на данный факт в самом законе, чего в НК РФ нет.

Ни ГК, ни НК РФ не предусматривают таких последствий злоупотребления субъективным гражданским правом, как взыскание недоимки по налогу, отказ в возмещении НДС и др. Злоупотребление правом не является основанием для признания сделки недействительной, в том числе на основании ст. 169 ГК, если под названными в данной норме «основами правопорядка» понимать основы конституционного строя. Этот вывод следует из того, что ч. 3 ст. 17 и ст. 57 Конституции РФ входят в главу 2 Конституции РФ, между тем как в силу ч. 1 ст. 16 Конституции РФ основы конституционного строя образуют только положения главы 1 Конституции РФ.

Представляется сомнительным и обоснование возможности по российскому праву признать сделку недействительной по мотиву отсутствия у неё «деловой цели». Что касается практики Высшего арбитражного суда РФ, то в обоих приведённых Г. А. Гаджиевым примерах налогоплательщик, имеющий долг по кредиту перед банком и долг перед бюджетом по налогам, заключал в первом случае договор цессии, во втором – договор перевода долга с целью освободиться от долга перед банком. Ни в одном из этих постановлений не содержится указания на то, что данная цель не является хозяйственной [17] . Тезис о недействительности сделки предполагает указание на соответствующие нормы действующего российского законодательства, а не на судебную практику, поскольку по смыслу ч. 1 ст. 166 и ст. 168 ГК основание для признания сделки недействительной должно быть прямо названо в законе. Кроме того, поскольку, с одной стороны, в силу прямого указания ст. 2 ГК целью предпринимательской деятельности является получение прибыли, а не наполняемость бюджета, с другой стороны — уменьшение налоговых платежей необходимо ведёт к увеличению прибыли, то следует признать, что любые гражданско-правовые сделки, преследующие цель снижения налогового бремени, направлены на достижение признанной законом цели и в силу этого являются действительными.

Говорить о том, что действия частного субъекта должны соответствовать публичному интересу, нельзя, так как такие действия должны соответствовать только закону (ч. 2 ст. 15 Конституции РФ), который и есть средство внешнего выражения публичного интереса. Требовать соответствия действий частного субъекта чему-то, не являющемуся законом, значит требовать действий, не соответствующих закону, а значит не соответствующих и публичному интересу. Кроме того, недействительность сделки не является средством доказывания, поскольку не названа в качестве такового в соответствующих нормах процессуальных кодексов (ч. 2 ст. 64 АПК РФ, ч. 1 ст. 55 ГПК РФ).

Применение частноправового по своему характеру института злоупотребления правом к налоговым отношениям противоречит природе указанных отношений как публично-правовых. Отличие прав публичных от прав частных заключается в следующем. Субъективные гражданские права приобретаются и осуществляются своей волей и в своем интересе. Субъекты частных прав свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора (ч. 2 ст. 1 ГК). Публичные же права, во-первых, осуществляются не в интересах государственного органа (чиновника) самого по себе, а в интересах публичного правового образования; во-вторых, осуществление этих прав есть обязанность, т. е. они осуществляются государственным органом (чиновником) не в своей воле [18] ; как следствие, у государственного органа (чиновника) нет права на основании договора определять свои права и обязанности. Назначение гражданско-правового института запрета злоупотребления субъективным гражданским правом призвано побудить субъекта действовать в своём интересе. Совершение таких действий возможно только в случае, когда в субъекте слиты воедино интерес и воля, направленная на осуществление интереса. В публичном субъекте такого совпадения нет, так как в нём происходит разрыв между волей лица, осуществляющего публичное право (государственный орган (чиновник), и интересом, неотъемлемо принадлежащим самому публичному субъекту. В ряде случаев судебными инстанциями незаконные действия (бездействие) государственных органов признавались злоупотреблением «предоставленными государственным органам правами» на основании ст. 10 ГК [19] , а также в соответствии со ст. 17 Европейской конвенции по правам человека 1952 г. [20] Данного вопроса мы касались при обсуждении теории «целевых прав-обязанностей»: полномочия государственных органов не являются субъективными правами. Они призваны действовать не в своём, а в публичном интересе. Как следствие, в их действиях, вопреки мнению Т. С. Яценко [21] , не может быть шиканы.

Давая оценку судебной практике по отказу в возмещении НДС по мотиву злоупотребления правом, прежде всего необходимо обратить внимание на то, что является основанием возникновения этого права. В соответствии с ч. 1 ст. 176 НК основанием для возникновения у налогоплательщика права требования из бюджета НДС является превышение суммы налоговых вычетов над общей суммой НДС, исчисленной по операциям, признаваемым объектом налогообложения НДС. Стандартная ситуация, в которой у налогоплательщика возникает право требования возмещения из бюджета НДС, возникает в случае, когда по итогам налогового периода сумма НДС, уплаченная налогоплательщиком в составе покупной цены своим поставщикам, превышает сумму НДС, уплаченную налогоплательщику в составе покупной цены его покупателями. Данная ситуация возникает вследствие исполнения публично-правовой по своему характеру обязанности предъявить к оплате покупателю дополнительно к цене реализуемых товаров сумму НДС (ч. 1 ст. 168 НК РФ). Следовательно, право на возмещение НДС возникает не как результат добровольного волеизъявления налогоплательщика, что является существенным признаком права частного, а как результат выполнения возложенной на него законом обязанности. Таким образом, данное право не является по своей природе субъективным гражданским правом, а отношения между налогоплательщиком и государством по поводу возмещения НДС из бюджета не являются гражданско-правовыми [22] . В силу этого к осуществлению права на возмещение НДС не применим запрет злоупотребления правом (ч. 1 ст. 10 ГК).

Величина уплаченной в бюджет суммы НДС как налога с оборота зависит в конечном итоге от суммы совершённых налогоплательщиком сделок. Любая схема минимизации налогов основана на совокупности гражданско-правовых сделок, совершаемых в определённой последовательности на определённых условиях. Исчисление и уплата налога в пониженном размере представляют собой лишь конечный результат применения т. н. «схемы». Следовательно, если в результате заключения налогоплательщиками ряда гражданско-правовых сделок итоговая сумма налога стала меньше, чем могла быть при их незаключении, то злоупотребление правом необходимо искать не в области исчисления и уплаты налога, а в области самих «схем», т. е. в сфере гражданского права [23] . Если схема минимизации не содержит признаков злоупотребления субъективным гражданским правом, то нет и злоупотребления правом на вычет по НДС и правом на возмещение НДС.

Таким образом, в налоговом праве не может существовать институт злоупотребления правом в понимании ст. 10 ГК, а устранение негативных для бюджета последствий различного рода «схем» должно идти исключительно по линии совершенствования налогового законодательства.

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует назвать хотя и не закрепленное в Налоговом кодексе Российской Федерации (далее - Налоговый кодекс), однако сформулированное в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 27 мая 2003 года N 9-П и тем самым, пожалуй, возведенное в ранг конституционных прав - право на налоговое планирование. Согласно указанному Постановлению недопустимо установление ответственности за такие действия налогоплательщика, которые, хотя и имеют своим следствием неуплату налога либо уменьшение его суммы, но заключаются в использовании предоставленных налогоплательщику законом прав, связанных с освобождением на законном основании от уплаты налога или с выбором наиболее выгодных для него форм предпринимательской деятельности и соответственно - оптимального вида платежа. Следует отметить, что в указанном Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации (далее - КС РФ) формулировка права налогоплательщика на налоговое планирование своей деятельности фактически соответствует классической формуле злоупотребления правом. В качестве субъективных прав лиц здесь обозначены права налогоплательщиков на выбор оптимального вида платежа. В качестве негативного эффекта реализации субъективного права указано уменьшение сумм налогов, подлежащих уплате, то есть нарушение фискальных интересов государства. Таким образом, указывая на недопустимость установления ответственности, КС РФ признает правомерность законных действий налогоплательщиков независимо от нанесения ущерба фискальным интересам государства, что соответствует мнению о невозможности злоупотребления в налоговом праве.

Между тем, в научной литературе поддерживается теория об общеправовом характере принципа недопустимости злоупотребления правом и возможности его применения в налоговом праве. В частности, по вопросу применимости данного принципа в налоговых правоотношениях Г.А. Гаджиев высказывается следующим образом: "Наряду с позитивным обязыванием в налоговом праве может применяться и метод негативного обязывания, который предполагает обязывание налогоплательщика к определенному поведению с помощью общих запретов. Один из них - вытекающая из конституционных принципов обязанность налогоплательщика выполнять свои обязанности добросовестно. Такого рода общие запреты должны противодействовать определенным вариантам поведения налогоплательщиков, не считающихся с публичными интересами в сфере взимания налогов. Эти идеи выражаются в конституционном праве через принцип необходимости добросовестного осуществления своих субъективных прав". По мнению Э.Н. Нагорной, понятие злоупотребления правом является общеправовым и поэтому должно быть включено в виде отдельной нормы в Налоговый кодекс . Она также отмечает, что, поскольку недобросовестность участников гражданских правоотношений в соответствии с п. 3 ст. 10 Гражданского кодекса является признаком злоупотребления, а недопущение злоупотребления правом является общеправовым принципом, следует признать необходимым использование аналогии закона и применять в налоговых правоотношениях критерии злоупотребления правом, установленные ст. 10 Гражданского кодекса и применяемые к налоговым правоотношениям с учетом правовой позиции, выработанной КС РФ в отношении понятия "недобросовестный налогоплательщик", поскольку в налоговом законодательстве понятие злоупотребления отсутствует.

Я считаю, что подход Э.Н. Нагорной ошибочный. По моему мнению, исходя из того, что основным методом правового регулирования в отраслях публичного права является императивный метод, следует предположить, что публичное право, и в частности налоговое право, требует более высокой степени определенности правовых норм. Таким образом, в случае если существует необходимость закрепления понятия злоупотребления в налоговом праве, то налоговое право должно запрещать конкретные формы злоупотребления правом. Примером подобных ограничений, именуемых в международной практике специальными нормами против злоупотребления правом или обхода налогового закона (specific anti-abuse rules), могут служить нормы второй части Налогового кодекса, ограничивающие применение налоговых льгот, освобождений, вычетов и прочего. Так, например, в ст. 269 НК РФ введено правило тонкой капитализации.

Применение же в России существующих в международной практике общих норм против злоупотребления правом (general anti-abuse rules), даже путем включения норм о запрете злоупотребления правом в налоговых правоотношениях в часть первую Налогового Кодекса (не говоря уже с помощью судебных доктрин или по аналогии), по моему мнению, будет большой ошибкой. Рассматривая возможность применения указанных общих норм, необходимо учитывать, что в налоговых правоотношениях стороной, противостоящей налогоплательщику, всегда является государство в лице его контролирующих органов. Предоставление прав налогоплательщикам при этом не опосредовано необходимостью их осуществления в интересах государства. Соответствующие права должны осуществляться только в интересах самих налогоплательщиков. В противном случае осуществление прав налогоплательщиков было бы осложнено конфликтом интересов государства и налогоплательщика. Сущностный момент в злоупотреблении правом - это его реализация в противоречии с интересами другого лица (в сфере налогообложения таковым является государство), притом что право, которым злоупотребляют, предоставлено управомоченному субъекту для защиты таких интересов. Назначение гражданских прав состоит именно в удовлетворении частного интереса, который объективно направлен на сохранение собственности и, соответственно, минимизацию налоговых платежей. Поэтому применения частноправового по своему характеру института злоупотребления правом к налоговым отношениям следует признать противоречащей природе указанных отношений. Таким образом, установление общей нормы против злоупотребления правом не может основываться на запрете реализации права в противоречии с фискальными интересами государства. Кроме того, учитывая реальную ситуацию в России (низкую квалификацию правоприменителей, «пробюджетный уклон» при рассмотрении налоговых споров, коррупцию, т.д.) использование понятие злоупотребления в налоговом праве в качестве основания доначислений (отказа в вычетах, льготах) налогов приведет к негативным экономическим последствиям и больно ударит по предпринимательству в России.

5.06.18

М.Полуэктов / АК Полуэктова и партнеры

По нашим наблюдениям, еще каких-то 15 лет назад широко применялась такая практика: юристы придумали различные схемы вывода активов, налоговой оптимизации, создания «липовой» кредиторской задолженности для банкротства, захвата какого-либо актива и т.п., эти схемы воплощались в жизнь, а суды при разрешении отдельных споров в рамках этих схем вставали на сторону … недобросовестной стороны. С точки зрения судов формально все было сделано юридически грамотно и суды выносили «формально» законные решения. Буква закона была превыше всего.

Однако затем что-то пошло не так. Суды все чаще и чаще стали отказывать недобросовестной стороне несмотря на ее формальную правоту. По нашим субъективным ощущениям эта тенденция началась после «дела ЮКОСа» (2004 г.).

Все дело в том, что суды активнее стали применять институт «злоупотребления правом», предусмотренный ст.10 ГК.

ЦИТАТЫ: «Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом) (п.1 ст.10 ГК).

«Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения» (п.4 ст.1 ГК).[1]

В 2008 году Президиум Высшего арбитражного суда РФ издал Информационное письмо N 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 ГК РФ». После чего стало понятно, что курс на более широкое применение института «злоупотребления правом» – это целенаправленная политика государства.

В вышеназванном Обзоре ВАС РФ указал, что непосредственной целью ст.10 ГК является не наказание лица, злоупотребившего правом, а защита прав лица, потерпевшего от этого злоупотребления. Поэтому для защиты прав потерпевшего суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, о том, что его действия формально соответствовали закону.

Дошло до того, что суды стали признавать недействительными сделки только на основании того, что при совершении сделки имело место недобросовестное поведение (злоупотребление правом) (п.п. 9, 10 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127). Сам факт злоупотребления правом стал уже достаточным основанием для оспаривания сделки. Раньше для признания сделки недействительной одного факта злоупотребления правом было недостаточно – необходимо было установить нарушение иных правовых норм, регулирующих конкретное правоотношение.

В этой связи важно научиться правильно определять, какое осуществление гражданских прав может быть квалифицировано как злоупотребление правом?

В выше процитированной ст.10 ГК приводится 3 формы злоупотребления правом:

  • осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу;
  • действия в обход закона с противоправной целью;
  • иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав.

Последний пункт поглощает первые два. По сути, любое заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав, может быть признано злоупотреблением правом. Использование слова «заведомо» имеет важное значение. Лицо, действующее недобросовестно, должно осознавать, что оно действует недобросовестно, у него должен быть «злой умысел».

Рассмотрим некоторые случаи из практики применения судами ст.10 ГК, что позволит лучше понять логику судов при определении признаков злоупотребления правом.[2]

1. Фабула дела. С., имея непогашенную задолженность перед И., продала квартиру своему сыну, а полученные средства потратила. И. обжаловала сделку по продаже квартиры.

Что сказал суд. С. злоупотребила правом. В результате заключения сделки квартира была выведена из имущества, на которое могло быть обращено взыскание по долгам ответчицы. Ответчице следовало исполнить свое обязательство по возврату суммы долга истице и только затем распоряжаться своим имуществом.

Определение Верховного Суда РФ от 20.09.2016 N 49-КГ16-18.

2. Фабула дела. Приставы арестовали ценные бумаги общества по его долгам. После чего в суд был подан иск об освобождении ценных бумаг от ареста в связи с тем, что накануне ареста они были переданы в доверительное управление, а п.2 ст.1018 ГК РФ запрещает обращать взыскание на имущество, переданное в доверительное управление.

Что сказал суд. Договор доверительного управления является недействительным, так как при его заключении преследовалась цель сокрытия имущества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов, т.е. он был заключен с нарушением ст.10 ГК.

П.10 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

3. Фабула дела. По уставу генеральный директор общества мог быть переизбран только на заседании совета директоров при обязательном присутствии на заседании всех членов совета директоров. Генеральный директор, одновременно являющийся также и членом совета директоров, специально не явился на заседание совета директоров, на котором рассматривался вопрос о его переизбрании и затем обжаловал его решение.

Что сказал суд. Генеральный директор злоупотребил правом на оспаривание решения совета директоров, поскольку нарушение устава общества при принятии оспариваемого решения вызвано недобросовестными действиями самого истца (неучастием без уважительных причин в работе совета директоров).

П.1 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

4. Фабула дела. Согласно договору аренды арендатор мог досрочно расторгнуть договор, уведомив об этом арендодателя за 3 месяца до его расторжения. Арендатор так и сделал, но фактически возвратил помещение арендодателю раньше. В передаточном акте отсутствовала оговорка о том, что договор аренды сохраняет действие до момента истечения трехмесячного срока. Арендодатель подал иск о взыскании арендной платы за все 3 месяца.

Что сказал суд. Договор аренды был прекращен с момента возврата помещения, на это была направлена воля сторон. С момента прекращения договора аренды арендодатель уже не может требовать арендную плату. Для применения статьи 10 ГК не было оснований, поскольку злоупотребление правом может иметь место лишь при условии наличия у лица соответствующего права.

П.2 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

5. Фабула дела. Подрядчик выполнил работу, а заказчик принял ее результат. Однако заказчик отказался оплачивать работу, ссылаясь на то, что в договоре подряда не были согласованы сроки выполнения работ (существенное условие), а значит договор является незаключенным.

Что сказал суд. Договор действительно не заключен. Но поскольку заказчик принял работу, он должен ее оплатить по правилам неосновательного обогащения (ст.1102 ГК), а не на основании ст.10 ГК, которая в данном случае применению не подлежит.

П.6 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

6. Фабула дела. Договор аренды был заключен сроком на 5 лет, но не был зарегистрирован, хотя должен был. Арендодатель подал иск о признании договора аренды незаключенным и выселении арендатора из занимаемых им помещений. Арендатор ссылался на то, что арендодатель злоупотребляет правом, так как именно он уклонялся от регистрации договора аренды.

Что сказал суд. Арендатор мог через суд потребовать зарегистрировать договор аренды, но не сделал это. Если арендатор сам не предпринял разумно необходимых действий для защиты своих прав, то не может ссылаться на ст.10 ГК.

П.7 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

7. Фабула дела. Общество продало здания по явно заниженной цене, после чего покупатель передал эти здания обществу в аренду. Цена продажи зданий соответствовала арендной плате за 3 месяца.

Что сказал суд. Продавая здания по явно заниженной цене директор общества действовал явно в ущерб последнему, т.е. злоупотребил правом. Значит на основании ст.ст.10 и 168 ГК данные сделки являются недействительными.

П.9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

8. Фабула дела. Сублизингополучатель выплатил все лизинговые платежи, но не смог стать собственником предмета лизинга, так как сублизингодатель (посредник) не все средства перечислил лизингодателю.

Что сказал суд. Сублизингополучатель не смог реализовать свои права из-за недобросовестных действий лизингодателя и лизингополучателя, которые злоупотребили правом. Поэтому право сублилингополучателя подлежит защите, его следует признать собственником предмета лизинга.

Постановление Арбитражного суда Московского округа от 15.09.2016 по делу N А40-18304/15.

9. Фабула дела. Договор займа содержал условие о начислении процентов в размере 1,5% за каждый день пользования займом. Займодавец потребовал уплатить начисленные проценты.

Что сказал суд. Займодавец действовал недобросовестно (злоупотребил правом) при определении размера процентов за пользование займом, которые составили 547,5% годовых. Принцип свободы договора не является безграничным, явно неразумные и несправедливые проценты за пользование займом взысканию не подлежат.

Определение Верховного Суда РФ от 29.03.2016 N 83-КГ16-2

10. Фабула дела. Воспользовавшись пунктом 5 ст.225 Земельного кодекса, арендатор земельного участка, находящегося в госсобственности, заключил с третьим лицом договор перенайма, по которому передал новому арендатору в том числе и обязанность по погашению накопившейся у арендатора задолженности перед арендодателем по арендной плате. Это не устроило арендодателя.

Что сказал суд. Если договор перенайма заключен с целью избежать договорной ответственности арендатора, а равно с целью предоставления необоснованных преимуществ новому арендатору, такие действия следует квалифицировать как злоупотребление правом (статья 10 ГК) и применительно к п.1 ст.322 ГК РФ считать нового и старого арендаторов солидарными должниками арендодателя.

Постановление Президиума ВАС РФ от 01.10.2013 по делу N А06-7751/2010.

11. Фабула дела. Кредитным договором было предусмотрено, что банк имеет право в одностороннем порядке изменять процентную ставку по кредиту, а в случае несогласия заемщика с увеличением размера процентной ставки заемщик должен досрочно вернуть кредит. Банк решил воспользоваться этим условием и предложил заемщику подписать дополнительное соглашение к кредитному договору об увеличении размера процентной ставки. Заемщик подписал, но затем оспорил этот допсоглашение.

Что сказал суд. В ситуации, когда участниками кредитного договора являются с одной стороны предприниматель, а с другой — крупный банк, в силу положений статей 1, 10 ГК должна быть исключена возможность банка совершать действия по наложению на контрагентов неразумных ограничений или по установлению необоснованных условий реализации контрагентами своих прав. У заемщика отсутствовала реальная возможность на выражение своей воли при согласовании в дополнительных соглашениях размера процентной ставки, так как в кредитном договоре содержится условие о его обязанности в короткий срок возвратить полученную сумму в случае несогласия с увеличением процентной ставки по кредиту.

Постановление Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 N 13567/11 по делу N А71-10080/2010-Г33

12. Фабула дела. Должник задолжал банку 1 млрд.руб. Другой кредитор с суммой требований 800 тыс.руб. подал заявление о банкротстве должника и как первый заявитель имел право выбрать арбитражного управляющего. Банк перечислил в депозит нотариуса 800 тыс.руб. для погашения задолженности первого заявителя, рассчитывая на то, что ему (банку) в порядке ст.313 ГК перейдет право первого заявителя на выбор арбитражного управляющего. Первый заявитель возражал, так как сам хотел участвовать в процедуре банкротства должника через своего управляющего.

Что сказал суд. Банк действует добросовестно, так как преследует конечную цель получить удовлетворение всех своих требований к должнику (он расстался с 800 тыс.руб. ради получения 1 млрд.руб.). Первый заявитель по делу о банкротстве злоупотребляет правом, так как его цель не погашение долга (иначе бы он принял деньги от банка), а назначение своего арбитражного управляющего. У первого заявителя не было разумных и законных экономических оснований для уклонения от получения исполнения от третьего лица.

Определение Верховного Суда РФ от 22.05.2017 N 304-ЭС17-1258 по делу N А03-6689/2016.

13. Фабула дела. Заемщик взял кредит в банке. В счет обеспечения данного кредита третье лицо (поручитель) заключило с банком договор поручительства и передало банку в залог свои активы. Поручитель сделал это потому, что он и заемщик контролировались одним и тем же лицом и их бизнес-интересы пересекались. В последующем поручитель был признан банкротом, а его конкурсный управляющий оспорил договоры поручительства и залога, ссылаясь на то, что сделки были совершены во вред кредиторам поручителя и не имели для него экономического смысла (поручитель от этих сделок ничего не получил), банк злоупотребил правом.

Что сказал суд. Мотивы совершения обеспечительных сделок могут быть обусловлены не только юридическими оформленными отношениями, но и фактическими. Заемщик и поручитель были фактически аффилированы, что объясняет мотивы совершения сделок поручительства и залога. Для признания сделки недействительной на основании статей 10 и 168 ГК необходимо установить признаки злоупотребления правом не только со стороны поручителя (залогодателя), но и со стороны банка. Банк же действовал добросовестно, в рамках своей обычной деятельности, его цель была получить дополнительные гарантии погашения долга. На основании ст.10 ГК данные сделки не могут быть признаны недействительными.

Определение Верховного Суда РФ от 15.06.2016 N 308-ЭС16-1475 по делу N А53-885/2014

14. Фабула дела. Акционер перечислил своему дочернему обществу $12,5 млн. в качестве займа для пополнения его оборотных средств. Общество не справилось с кризисной ситуацией и было признано банкротом. Акционер заявил требование о включении его в реестр требований кредиторов общества, основываясь на данном договоре займа.

Что сказал суд. Акционер мог оказать финансовую помощь своему дочернему обществу через увеличение уставного капитала, тогда он смог бы вернуть деньги за счет дивидендов из чистой прибыли и не мог бы претендовать на включение в реестр требований кредиторов. Однако мажоритарный акционер выбрал иную форму финансирования – путем выдачи займа, что предполагает возврат денег из выручки и право быть включенным в реестр требований кредиторов. Требование мажоритарного участника, фактически осуществлявшего докапитализацию, о возврате финансирования не может быть уравнено с требованиями независимых кредиторов (противопоставлено им), поскольку вне зависимости от того, каким образом оформлено финансирование, оно по существу опосредует увеличение уставного капитала. Мажоритарный акционер злоупотребил правом, оформив финансирование займом.

Определение Верховного Суда РФ от 21.02.2018 N 310-ЭС17-17994 по делу N А68-10446/2015.

15. Фабула дела. На основании решения третейского суда о взыскании с должника в пользу предпринимателя задолженности по договорам займа арбитражный суд выдал исполнительный лист. Временный управляющий должника оспорил выдачу исполнительного листа, ссылаясь на то, что данная кредиторская задолженность создана искусственно (сначала должник и третье лицо создали взаимные долги, потом вместо их зачета третье лицо уступило предпринимателю свое право требования к должнику, а предприниматель подал иск в третейский суд; все участвующие в данной схеме лица были взаимосвязаны).

Что сказал суд. Подобное поведение участников гражданского оборота, фактически направленное на создание искусственной задолженности, при отсутствии доказательств обратного, представляет собой использование юридических лиц для целей злоупотребления правом, то есть находится в противоречии с действительным назначением юридического лица как субъекта права. В равной степени такие действия являются и формой незаконного использования третейского разбирательства, поскольку направлены не на обращение к третейскому суду как средству разрешения спора согласно его правовой природе, а на использование третейского разбирательства в целях злоупотребления правом. Такие интересы судебной защите не подлежат.

Определение Верховного Суда РФ от 17.10.2017 N 310-ЭС17-8992 по делу N А54-3033/2016.

16. Фабула дела. Дочь участника должника выдала заем генеральному директору должника, а сам должник выступил поручителем по этому займу (т.е. заем и поручительство имели внутригрупповой характер). Затем дочь участника должника (займодавец) уступила третьему лицу свои права по займу (в том числе и право требовать возврата займа от поручителя (должника). Третье лицо (новый займодавец) подало заявление о включении долга в реестр требований кредиторов должника (поручителя).

Что сказал суд. Если заем является внутригрупповым, денежные средства остаются под контролем группы лиц, в силу чего, с точки зрения нормального гражданского оборота, отсутствует необходимость в поручительстве. Если «дружественный» кредитор не подтверждает целесообразность заключения обеспечительной сделки (поручительства), его действия по подаче заявления о включении требований в реестр могут быть квалифицированы как совершенные исключительно с противоправной целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов (статья 10 ГК). При этом наличие в действиях сторон злоупотребления правом уже само по себе достаточно для отказа во включении требований заявителя в реестр.

Определение Верховного Суда РФ от 28.05.2018 N 301-ЭС17-22652(1) по делу N А43-10686/2016

Мы привели лишь небольшую часть дел, в которых фактор злоупотребления правом имел решающее значение. Но даже из них можно понять, что институт злоупотребления правом может стать эффективным способом защиты ваших прав от недобросовестного поведения других лиц, которое на первый взгляд кажется вполне законным.

Вместе с тем, очевидно, что все случаи недобросовестного поведения описать невозможно. Поэтому приходится в большей степени оперировать оценочными категориями, от чего результат судебного разбирательства становится менее предсказуем.

Чтобы снизить эту непредсказуемость и «помочь суду определиться» спорящим сторонам желательно усиливать свою правовую позицию ссылками на судебную практику по аналогичным делам, в которых вышестоящие суды расценивали подобное поведение другой стороны как недобросовестное.

По этой же причине (использование оценочных категорий) применение института злоупотребления правом требует от судей большей независимости и беспристрастности.

[1] Данным положением Гражданский кодекс был дополнен позднее — 30.12.12.

[2] С целью упрощения восприятия некоторые обстоятельства дел нами несущественно изменены.

Читайте также: