Способы защиты прав бремя и стандарт доказывания в налоговых спорах

Опубликовано: 16.05.2024

В современной экономике в эпоху повсеместной глобализации наиболее остро для государственного регулирования стоит вопрос о стабильности хозяйственного оборота и постоянстве экономических связей, при которых участники хозяйственных правоотношений со своей стороны реализуют свои права и исполняют обязанности перед государством и своими контрагентами добросовестно, получая, с другой стороны, государственную гарантию судебной защиты своего экономического интереса.

Так, действующий в настоящий момент Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве) с момента его принятия в первоначальной редакции претерпел множество изменений. Стоит отметить, что первоначальная редакция статьи 10 Закона о банкротстве предоставляла механизм защиты прав кредиторов от недобросовестных действий контролирующих должника лиц, а также связанных с ними экономически заинтересованных лиц по сравнению со статьей 10 Федерального закона от 8 января 1998 г. № 6-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» и разделом VI ранее действовавшего Закона РФ от 19.11.1992 № 3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий».

В частности, вопрос защиты прав кредиторов неоднократно поднимался в аспекте доктрины «снятия корпоративной вуали» с целью недопущения злоупотребления правами лицами, контролирующими деятельность должника, посредством применения положений статьи 10 Закона о банкротстве[1]. В рамках научной разработки данной доктрины неоднократно обсуждались вопросы и механизм защиты прав путем перераспределения бремени доказывания при рассмотрении дел судами.

Впоследствии, путем толкований статьи 10 Закона о банкротстве Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации и Верховным Судом Российской Федерации, а также внесения новелл – глав III.1 и III.2 Закона о банкротстве, обеспечивающих более обширный инструментарий для защиты интересов кредиторов и должника, приняты меры по устранению пробелов законодательства, позволявших контролирующим должника лицам долгое время уклоняться от взыскания средств в пользу добросовестных кредиторов и осуществлять вывод активов, сохраняя хозяйствующее господство над имуществом должника.

В статье 8, в части 1 статьи 9 и в части 1 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, как и в положениях статей 12 и 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, отражены конституционные принципы равноправия и состязательности сторон судебного разбирательства, закрепленные в пункте 3 статьи 12 Конституции Российской Федерации. Реализация данных принципов в отправлении правосудия, как в судах общей юрисдикции, так и в арбитражных судах, является основой рассмотрения споров вне зависимости от процессуального порядка судопроизводства.

Принцип равноправия участников процесса имеет свои изъятия, которые проистекают либо из объективных особенностей субъектов правоотношения и характера рассматриваемых споров, либо из конкретных обстоятельств с применением презумпций (статья 61 ГПК РФ, статья 70 АПК РФ).

Так, в частности, перераспределяется бремя доказывания правомерности и обоснованности принятого решения административным органом в силу части 1 статьи 65, части 3 статьи 189, части 5 статьи 200 АПК РФ, что проистекает из особенностей административно-властных правоотношений и правоспособности стороны, обладающей властными, публичными функциями.

Вместе с тем для установления объективной истины судом, вынесения правосудных решений существуют особенности в отдельных категориях споров. Необходимо выделить дела, отягощенные банкротным элементом, – это споры с участием на стороне истца или ответчика должника, а также лица, которое одновременно является лицом, участвующим в процессе или деле о несостоятельности (банкротстве).

Так, лица, поименованные в статьях 34 и 35 Закона о банкротстве, наделяются широким спектром процессуальных прав с целью участия в судебных процессах, в которых может быть принят судебный акт, влияющий на их права и обязанности. Кроме того, перечень указанных лиц не ограничивается положениями статей 34 и 35 Закона о банкротстве и подлежит толкованию исходя из конкретных обстоятельств обособленного спора или дела, рассматриваемого в общеисковом порядке. Так, наделяются правами участвующих в деле о несостоятельности (банкротстве) те лица, в отношении которых в рамках дела о банкротстве подано заявление о привлечении к ответственности (пункт 1 статьи 61.15 Закона о банкротстве).

Особое положение среди участвующих в деле о банкротстве лиц занимают конкурсные кредиторы, а также уполномоченный орган. Статус конкурсных кредиторов имеет правовую природу, связанную с их имущественными правами и интересами, непосредственно зависимыми от конкурсной массы, то есть с возможностью удовлетворения предъявленных требований в наиболее полном размере и в наиболее короткий срок. При этом в данном аспекте стоит приравнивать и процессуальный интерес арбитражного управляющего, которому в силу положений статьи 20.3 Закона о банкротстве предписывается модель поведения добросовестной и разумной защиты прав и интересов как должника, так и кредиторов.

Статус перечисленных лиц в своей правовой природе происходит из института конкурсного оспаривания (actio Pauliana) в римском праве, который обеспечивал защиту имущественных прав кредиторов от злонамеренных действий должника, направленных на уменьшение конкурсной массы[2]. Институт actio Pauliana получил свое современное воплощение в пункте 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, но также повлиял и на осмысление бремени доказывания в иных положениях Закона о банкротстве, при которых могут быть нарушены имущественные права кредиторов. Проявление повышенного (квалифицированного) стандарта доказывания в спорах, осложненных банкротным элементом, подразумевает представление доказательств «вне разумных сомнений[3]».

Данный статус выражается в закрепленных за конкурсными кредиторами, равно как и за уполномоченным органом и арбитражным управляющим, процессуальных правах и гарантиях, которые позволяют защитить материально-правовой интерес от недобросовестного поведения третьих лиц в рамках процедур банкротства должника или в общем порядке. Указанная правовая позиция фактически разъяснена в пункте 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», согласно которому поименованные лица вправе обжаловать в общем установленном процессуальным законодательством порядке судебный акт, которым нарушены их права и интересы.

Из изложенного разъяснения следует, что лица, ранее не участвовавшие в обособленном споре или споре, рассмотренном вне рамок дела о несостоятельности (банкротстве), приобретают процессуальные права участвовавшего в деле лица, в том числе право на обжалование. Следовательно, в рамках апелляционного или кассационного производства изменяется и стандарт оценки доказательств, устанавливаются дополнительные обстоятельства, которые не могли и не должны были быть исследованы судом первой инстанции по делу, рассмотренному по общим правилам судопроизводства.

На повышенный стандарт доказывания как необходимую меру правоприменения статей 9 и 65 АПК РФ неоднократно указывалось Высшим Арбитражным Судом и Верховным Судом Российской Федерации, как обеспечивающий баланс между отдельным лицом, претендующим на обеспечение своего имущественного интереса за счет должника, с одной стороны, и конкурсными кредиторами – с другой стороны.

Указанная позиция изложена в пункте 17 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2 (2018) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 04.07.2018). В условиях банкротства должника и конкуренции его кредиторов возможны ситуации, когда отдельные лица инициируют судебный спор по мнимой задолженности с целью получения внешне безупречного судебного акта для включения в реестр требований кредиторов. Подобные споры характеризуются представлением минимально необходимого набора доказательств, пассивностью сторон при опровержении позиций друг друга, признанием сторонами обстоятельств дела или признанием ответчиком иска. В связи с тем, что интересы названных лиц и должника совпадают, их процессуальная деятельность направлена не на установление истины, а на иные цели. Принятыми по таким спорам судебными актами могут нарушаться права других кредиторов, имеющих противоположные интересы и, как следствие, реально противоположную процессуальную позицию.

При этом применительно к положениям части 5 статьи 49 АПК РФ устанавливается запрет на признание исковых требований как потенциально посягающих на права и законные интересы кредиторов должника, без проверки судом реальности правоотношений между должником и конкурирующим кредитором.

В своих разъяснениях Верховный Суд РФ исходит из объективной невозможности кредиторов, не принимавших участие в споре или в правоотношениях должника с контрагентами, представить достаточные доказательства, подтверждающие их доводы. Кредиторы, приводящие доводы об отсутствии фактических правоотношений или недобросовестности заинтересованного лица, должны лишь заявить доводы и представить прямые или косвенные доказательства, которые с разумной степенью достоверности позволили бы суду усомниться в достаточности и достоверности доказательств, представленных должником и имеющим с ним общий интерес кредитором.

При этом пристальное внимание уделяется не только письменным доказательствам и документам, но также и иным доказательствам, в том числе пояснениям работников, руководителей, учредителей, принимавших участие в деятельности должника, объяснения которых впоследствии соотносятся со всеми представленными в дело доказательствами[4].

Таким образом, бремя опровержения этих сомнений возлагается на лицо, претендующее на защиту материально-правового интереса. Данные положения могут выражаться в необходимости представления конкурирующим кредитором доказательств фактической возможности совершения сделки на основании имевшихся на момент исполнения обязательств активов, наличия финансовых возможностей, привлечения иных лиц для исполнения сделки с должником, материалов проведенного налогового контроля в отношении должника или кредитора (п. 13 «Обзор судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства», утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.12.2016).

На изложенную правовую позицию в отношении проверки обоснованности заявлений конкурсных кредиторов о включении в реестр требований кредиторов должника обращалось внимание в пункте 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве».

Целью такой проверки является недопущение включения в реестр необоснованных требований или исключение возможности вывода активов должника из конкурсной массы, что в ситуации недостаточности имущества должника приводило бы к нарушению прав и законных интересов кредиторов, конкурирующих между собой за получение удовлетворения требований, а также должника и его учредителей (участников).

С учетом позиции, изложенной в Постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах», справедливость условия договора подлежит оценке в совокупности с иными условиями и с учетом всех обстоятельств дела (например, при наличии иных договоров между сторонами – с учетом возможного наличия в них «компенсирующих» условий)[5]. Данный правовой подход к оспариваемым сделкам с участием должника применим и к действиям (бездействию) руководителя должника и устанавливает для суда необходимость выявления всех обстоятельств спорных правоотношений в их совокупности и наступления негативных последствий для должника и его кредиторов. Следовательно, разрешение спора осуществляется путем системного подхода к спорным правоотношениям и без отрыва от обстоятельств деятельности должника, иных правоотношений с кредиторами.

Таким образом, при отправлении правосудия суд оказывает в силу пункта 3 статьи 9 АПК РФ содействие в реализации прав лицам, обладающим статусом кредиторов, как не принимавшим участие в спорных правоотношениях и в силу объективных причин лишенных возможности предоставления доказательств в обоснование сомнений о действительности правоотношений должника и его контрагента.

РУСЛАН РЮМИН, ПОМОЩНИК СУДЬИ ШЕСТОГО АРБИТРАЖНОГО АПЕЛЛЯЦИОННОГО СУДА

Источник публикации: информационный ежемесячник «Верное решение» выпуск № 09 (203) дата выхода от 23.09.2019.

[1] Спирина Т.А. «Снятие корпоративной вуали» через механизм привлечения к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве/Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2014. № 1 (23). С. 211-218.

[2] Томосов А.А. «Actio Pauliana как способ защиты прав кредиторов». Защита гражданских прав: избранные аспекты: сборник статей/Ю.Н. Алферова, Ю.В. Байгушева, Ю.В. Виниченко и др.; рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2017. 432 с.

[3] Подольский Ю.Д. Доказывание в обособленных спорах // Евразийская адвокатура. 2018. № 3 (34). С. 60-64.

[4] Подольский Ю.Д. Доказывание в обособленных спорах // Евразийская адвокатура. 2018. № 3 (34). С. 60-64.

[5] Савельев А.И. «Договор присоединения как специальный механизм контроля над справедливостью финансовых сделок в России: упущенные возможности и перспективы». Частное право и финансовый рынок: сборник статей/Л.С. Балеевских, М.Л. Башкатов, В.А. Белов и др.; отв. ред. М.Л. Башкатов. М.: Статут, 2014. Вып. 2. 543 с.

Аннотация. В статье рассмотрены вопросы современного состояния и особенностей бремени доказывания в трудовых спорах. Учитывая фактически работник является более слабой (зависимой) стороной в трудовых правоотношениях, анализ современного состояний бремени доказывания проводится с позиции работника.

В соответствии с действием принципа равенства участников судебного процесса, свойственного и гражданскому, и арбитражному процессу, каждая из сторон судебного спора доказывает те обстоятельства, на которые ссылается в подтверждение своей позиции по делу. То есть, по сути, действует принцип равенства бремени доказывания. Положения указанного принципа, например, закреплены в ст. 12 и 56 ГПК РФ [1], по правилам которого чаще всего рассматриваются трудовые споры. Положения же Трудового кодекса [2] говорят нам о том, что обе стороны трудового договора – работник и работодатель – вправе обратиться в суд за защитой своих нарушенных прав. Таким образом, законодатель де-юре признает и констатирует факт равенства этих сторон в контексте материальных и процессуальных правоотношений.

Почему же при условии признанного равенства участников трудовых правоотношений, работнику сложнее защитить свои права? И почему данные обстоятельства должны служить причиной смещения центра тяжести в распределения бремени доказывания при рассмотрении трудовых споров?

В данном случае имеет место целый спектр факторов. В-первую очередь, необходимо понимать, что работник в абсолютном большинстве случаев является специалистом в некой своей профессиональной области, никак не связанной с судебным процессом и применением законодательства на практике. Если работодатель может позволить себе привлечь квалифицированного специалиста для представительства и защиты интересов в суде, то работник, особенно в тех случаях, когда, например, речь идет о взыскании невыплаченной заработной платы, не может позволить себе такого представителя. И, хотя среди обывателей, довольно распространенным является мнение о том, что юрист совершенно не нужен, ведь прочесть ТК РФ и ГПК РФ может каждый их граждан, теме не менее количество дел проигранных квалифицированными специалистами все же в разы меньше аналогичных дел проигранных специалистами других профессий, которые пренебрегли юридической помощью. Связано это с тем, что участие в судебном процессе и применения прав, а также исполнение обязанностей, стороны судебного процесса, предполагает не просто и не только знание о таких правах и обязанностях, но и умение их применять на соответствующем этапе такого процесса. Основную проблему для работников, выступающих чаще всего истцами, безусловно составляет процесс доказывания как один из этапов судебного процесса. К сожалению, такие работники рассматривают суд как защитника, а не арбитра, надеются на него как на помощника-защитника, пренебрегая при этом своими правами и обязанностями истца.

Вторым фактором выступает зависимость работника от работодателя как стороны трудовых правоотношений и собственно признак таковых. Проявляется сказанное в том, что работник крайне редко получает на руки или имеет доступ к документам, сведениям и иным доказательствам, могущим подтвердить их доводы в суде. К примеру, распространенной категорией дел являются дела об установлении факта наличия трудовых отношений, которые и возникают в силу отсутствия у работника на руках трудового договора или же в силу подмены трудового договора гражданско-правовым.

В лучшем же случае, у работника на руках в период трудовых отношений может быть трудовой договор и трудовая книжка после расторжения таких отношений. При этом, даже такие документы не всегда помогают доказать нарушения, допущенные в отношении работника. Ведь они в лучшем случае доказывают сам факт наличия трудовых отношений и сумму, которую работник должны получать ежемесячно на руки. Более того, даже эта сумма в целях минимизации ответственности работодателя не всегда указывается полностью. До сих пор в России распространен принцип деления заработной платы на «официальную» и «черную», что приводит к тому, что работодатель позволяет себе при расторжении трудового договора по инициативе любой из сторон уплачивать только «официальную» часть оговоренной сторонами заработной платы, в связи с чем работники нередко обращаются в суд, а вот доказать наличие задолженности со стороны работодателя чаще всего уже не могут.

В тоже время, причиной возникшего спора выступает не только задержка или невыплата заработной платы, но и иные нарушения такие, например, как незаконное увольнение, незаконный перевод на другую должность, несоблюдение требований законодательства при расторжении трудового договора при ликвидации организации или сокращении штата и т.д. Любое из указанных нарушений, допущенных в отношении работника должен доказать он сам. И при отсутствии иных документов кроме экземпляра трудового договора и трудовой книжки с отметками о принятии на работу и об увольнении факты допущенных нарушений доказать работнику весьма сложно.

В таких случаях квалифицированные специалисты-юристы прибегают к истребованию документов напрямую у работодателей, к жалобам в контрольно-надзорные органы, к анализу выписок по банковскому счету и сведений ПФР, ИФНС и т.д. Работнику-представителю любой иной профессии воспользоваться такими средствами сложно в силу элементарного отсутствия специальных познаний и т.д.

Еще одним фактором, влияющим на смещение бремени доказывания является, как бы это не казалось странным, страх работника перед работодателем даже тогда, когда правоотношения уже прекратили свое существование. Это некая рабская психологий, не позволяющая самим работникам считать себя равными субъектами со своими работодателями. Пользуясь такими комплексами и страхами работодатели нередко формально соблюдая требования трудового законодательства прибегают к методам психологического воздействия, которые приводят к увольнению работника.

Так, сегодня активно обсуждается такое явление как моббинг, который представляет собой форму психологического давления на сотрудника в трудовом коллективе с целью его выживания, увольнения.

В случае с моббингом доказать что-либо его жертве очень тяжело. Часто суды понимают, что работник в связке с работодателем более слабая фигура и нуждается в защите. Несмотря на наше жесткое трудовое законодательство, у работодателя в разы больше возможностей нарушать закон.

К сожалению, приходится констатировать тот факт, что хотя законодатель и правоприменитель в лице судов и признают равенство сторон, фактически же работник в абсолютном большинстве случаев выступает более слабой стороной и требует большей защиты, повышенного внимания и активности суда в применении дозволенных ему способов установления фактических обстоятельств по делу со стороны суда, например, путем истребования доказательств в по запросу суда, назначения экспертизы по инициативе суда и т.д.

Список литературы
1. "Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" от 14.11.2002 N 138-ФЗ (ред. от 17.10.2019) // СПС КонсультантПлюс, 2019
2. "Трудовой кодекс Российской Федерации" от 30.12.2001 N 197-ФЗ (ред. от 02.08.2019) // СПС КонсультантПлюс, 2019
3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2018 N 15 "О применении судами законодательства, регулирующего труд работников, работающих у работодателей - физических лиц и у работодателей - субъектов малого предпринимательства, которые отнесены к микропредприятиям" // СПС КонсультантПлюс, 2019

«Клерк» Рубрика Проверки

Письмо представляет собой рекомендации территориальным налоговым органам по применению положений ст. 54.1. НК РФ (в письме ее называют «общей антиуклонительной нормой») для использования при доказывании и юридической квалификации обстоятельств, выявленных при проведении мероприятий налогового контроля, а также в целях обоснования позиций налоговых органов при рассмотрении судебных споров.

СПОЙЛЕР: никаких послаблений для бизнеса нет. Есть формализация процедуры доказывания для налоговых органов, которую, я надеюсь, они будут соблюдать.

Налоговой реконструкции по НДС не будет, если не сформирован источник для возмещения НДС

Доказать расходы по сделкам с «техническими компаниями» станет еще сложнее. В части доказывания расходов для применения расчётного метода нужно указать на реальных исполнителей и документально подтвердить сделку. При отсутствии документального подтверждения расчетный метод не применяется.

Если установленно, что договор исполнялся силами налогоплательщика, то учитывать расходы и вычеты по НДС получится только по приобретенным материалам при наличии документального подтверждения

Должную (коммерческую) осмотрительность никто не отменял письмо подчеркивает ее важность для квалификации действий налогоплательщика

Штраф при наличии умысла будет 40 %

Если налогоплательщик доказал, что проявил должную осмотрительность, и то, что не знал и не должен был знать о том, что контрагент «техническая компания, то это освобождает от ответственности за действия остальных лиц в цепочке контрагентов. Состава правонарушения нет.

При дроблении должна применяться налоговая реконструкция

Исполнение обязательства надлежащим лицом

Письмо развивает эту тему рассматривая случаи, когда исполнения договора не ставится под сомнение (объект построен, оборудование смонтировано и т.п.), но произведено оно не стороной договора (третьим лицом, сами налогоплательщиком). В таком случае вопрос о наличии оснований для уменьшения налоговой обязанности рассматривается с учетом формы вины (знал/должен был знать или неосторожно поступил), в зависимости от которой определяются предъявляемые к налогоплательщику требования о подтверждении им данных о действительном поставщике (подрядчике, исполнителе) и параметрах совершенных с ним операций.

Стандарт доказывания налоговыми органами при исполнении договора ненадлежащим лицом должен быть такой:

Налоговым органам необходимо устанавливать как факт неисполнения обязательства надлежащим лицом, так и обстоятельства, свидетельствующие о том, что налогоплательщик преследовал цель неправомерного уменьшения налоговой обязанности либо знал или должен был знать об обстоятельствах, характеризующих контрагента как «техническую» компанию, и об исполнении обязательства иным лицом. Вывод о таком знании может следовать из осведомленности налогоплательщика о лице, которое фактически производило исполнение, например, в силу факта проведения переговоров и согласования условий обязательства, обеспечения его исполнения, гарантий на случай ненадлежащего исполнения непосредственно между налогоплательщиком и таким лицом.

Налоговому органу для доказательства того, что договор не могло исполнить лицо, которое в нем укзанано предписано собирать и интерпретировать следующие сведения:

о неустановлении местонахождения такого лица на момент совершения сделки;
об отсутствии у него необходимых условий для достижения результатов соответствующей экономической деятельности
о невозможности реального осуществления спорных операций обязанным по договору лицом с учетом времени, места нахождения имущества или объема материальных, трудовых ресурсов, экономически необходимых для их осуществления;
об отсутствии оснований для возложения исполнения на третье лицо ввиду отсутствия соответствующих обязательств между контрагентом налогоплательщика и таким третьим лицом;
о совершении расходных операций по счету, не соответствующих и не являющихся обыкновенными для того вида деятельности, в рамках которого совершены спорные операции с налогоплательщиком;
об отсутствии иных признаков, которые подтверждали бы ведение реальной экономической деятельности (отсутствие персонала, обладающего необходимой квалификацией, указание лицами, сведения о которых как о руководителях или участниках содержатся в Едином государственном реестре юридических лиц, на недостоверность данных сведений, отсутствие сайта либо иного позиционирования (информирования) о деятельности компании и т.п.)

Иными словами, установив наличие в цепочке контрагентов лицо, не заплатившее НДС, налоговый орган по указанному выше алгоритму собирает доказательства неспособности непосредственного контрагента исполнить договор. Собирает доказательства умышленных действий налогоплательщика и отказывает налогоплательщику в праве на вычеты по НДС и в принятии расходов по такой сделке.

В рекомендациях установлена обязанность налогоплательщика по документальному подтверждению операций, дающих право на уменьшение налогов.

Письмом подтверждается правило: все документы, подтверждающие произведенные расходы и дающие право на вычет по НДС, должны быть предоставлены налогоплательщиком на стадии проведения налоговой проверки и предоставления возражений на акт налоговой проверки.

Умысел налогоплательщика

несоответствие поведения участников сделки, должностных лиц налогоплательщика при заключении договора, принятии исполнения стандартам разумного поведения участника оборота, ожидаемого в сходных обстоятельствах;

нетипичность документооборота, наличие недочетов и неполнота заполнения документов, совершение ошибок, обусловленных формальным характером документов и отсутствием необходимости в осуществлении действий, направленных на реализацию и защиту права вследствие отсутствия соответствующего правоотношения;

непринятие мер по защите нарушенного права.

Кроме оценки документов в письме отдельно подчеркивается важность получения пояснений налогоплательщика относительно заключения исполнения договоров. Указано, что при получении информации, противоречащей показаниям свидетелей или собранным доказательствам, обеспечивать повторное получение пояснений указанных лиц по установленным противоречиям.

Налоговым органам рекомендовано более эффективно использовать комплекс контрольных мероприятий, в частности, следующие средства доказывания:

допрос и получение пояснений от лиц, обладающих информацией об обстоятельствах заключения и исполнения сделок, а также совершения иных операций;

проведение осмотров территорий, помещений, документов, предметов с применением технических средств; сопоставление объёма поставляемых товаров размеру складских помещений (территорий);

инвентаризация имущества;

анализ и воссоздание полного баланса предприятия (товарного баланса, складского учета и т.п.);

истребование документов (информации),

проведение выемки документов (предметов),

проведение экспертиз, в том числе почерковедческих, и другие

Налоговым органам рекомендовано при доказывании умышленности действий налогоплательщика обращать внимание на наличие:

Фактов обналичивания денежных средств

Фактов «возврата» денежных средств в тои или иной форме налогоплательщику, либо аффилированным/подконтрольным ему лицам

Вывод об умышленности действий налогоплательщика должен быть сделан в том числе на основании на основании оценки обстоятельств, характеризующих выбор контрагента (читай фактов проявления должной/коммерческой осмотрительности), а так же на иные обстоятельств заключения и исполнения сделки. При этом установленные обстоятельства и подтверждающие их доказательства должны вне всяких сомнений свидетельствовать об указанной осведомленности налогоплательщика.

Выбор контрагента и его значение для квалификации поведения налогоплательщика. Коммерческая осмотрительность

Стандарт осмотрительного поведения

Бизнес-история

«Технические организации» не могут продемонстрировать деловую историю ведения бизнеса, а доверие к ним и сверхриски не могут быть объяснены ввиду отсутствия имущества, за счет которого разумный кредитор рассчитывает получить удовлетворение при причинении убытков вследствие ненадлежащего исполнения, делового опыта, кредита доверия, оказываемого участниками или третьими лицами путем предоставления обеспечения исполнения по сделке. Такие компании в обоснование опыта, эффективности коммерческой практики не могут сослаться на значимый период ведения деятельности, а также на опыт своих учредителей, поскольку учреждаются преимущественно физическими лицами, не обладающими таковым опытом.

Рекомендации для налогового органа по сбору доказательств, характеризующих обстоятельства выбора налогоплательщиком контрагента, которые в свою очередь могут быть стандартом для налогоплательщика по проявлению осмотрительности:

Для оценки осмотрительности проявленной налогоплательщиком налоговые органы исследуют как он: оценивал коммерческую привлекательности контрагента, проверял деловую репутацию, платежеспособность, наличие необходимых ресурсов и опыта и предпринял иные меры.

Налоговые органы в совокупности и взаимосвязи анализируют следующие обстоятельства:

а) неизвестность налогоплательщику информации о фактическом местонахождении контрагента, а также о местонахождении производственных, складских, торговых или иных площадей, необходимых для ведения предпринимательской деятельности;

б) отсутствие свидетельств (например, копий документов, подтверждающих наличие у контрагента производственных мощностей, квалифицированных кадров, имущества, необходимых лицензий, разрешений, свидетельств о членстве в саморегулируемой организации и т.п.), подтверждающих возможность реального выполнения контрагентом условий договора, а также наличие обоснованных сомнений в возможности реального выполнения контрагентом условий договора с учетом времени, необходимого на доставку или производство товара, выполнение работ или оказание услуг;

в) отсутствие у соответствующих должностных и ответственных лиц налогоплательщика информации об обстоятельствах выбора контрагента, заключения сделки и ее исполнения;

г) отсутствие взаимодействия с руководителем, иными должностными лицами, ответственными сотрудниками или иными лицами, уполномоченными действовать от имени контрагента, при обсуждении условий и подписании договора; отсутствие документального подтверждения полномочий данных лиц;

д) несовершение действий по получению необходимой информации, которые обычны для деловой практики, неосуществление налогоплательщиком анализа сведений о контрагенте, размещенных в том числе на официальном сайте ФНС России в формате открытых данных;

е) отсутствие в открытом доступе информации о контрагенте, свидетельствующей о ведении им реальной экономической деятельности;

ж) отсутствие у налогоплательщика информации о способе получения сведений о контрагенте (например, наличие рекламы в СМИ, сайта, рекомендаций партнеров или других лиц);

з) совершение сделки без получения необходимого в силу закона или учредительных документов согласия органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления;

и) совершение сделки с нарушением процедуры согласования, несоответствие порядка заключения договора внутренним регламентам налогоплательщика (например, заключение договора без проведения публичных торгов либо с их нарушением при обязательности данного порядка в силу закона или практики, установленной у налогоплательщика; отсутствие в составе конкурсной заявки полного комплекта документов либо указание в них недостоверных сведений, подлежавших проверке при подготовке торгов);

к) совершение сделки в противоречие с бизнес-стратегией налогоплательщика (непрофильная, сверхрисковая и т.п.);

л) наличие в договорах условий, отличающихся от существующих правил (обычаев) делового оборота либо от условий иных аналогичных договоров, заключенных налогоплательщиком (например, условий о длительных отсрочках платежа, о поставке крупных партий товаров без предоставления обеспечения исполнения, о договорной ответственности, размер которой несопоставим с 17 последствиями возможного нарушения, о приобретении товаров (работ, услуг) по цене, которая существенно ниже рыночного уровня и т.п.);

м) установление цены приобретения товаров (работ, услуг) в размере, который существенно ниже цены по сопоставимым сделкам (при совершении сделки с «технической» компанией с целью приобретения ресурсов в недекларируемом в целях налогообложения обороте) или выше рыночной стоимости (при встраивании «технической» компании во взаимоотношения с лицом, осуществившим фактическое исполнение по сделке).

н) отсутствие у налогоплательщиков документов, которые должны были быть составлены исходя из характера исполнения (например, при договоре строительного подряда отсутствует акт о передаче подрядчику строительной площадки);

о) наличие в договорах и в документах, которыми оформлено исполнение сделки, противоречий в сведениях и неполноты заполнения обязательных реквизитов, которые могут свидетельствовать, в частности, о подписании документов в нарушение логики бизнес-процесса или ранее момента наступления соответствующих событий;

п) отсутствие оплаты, использование в расчетах «неликвидных» векселей, принятие в счет погашения долга права требования к третьему лицу, платежеспособность которого не позволяет получить исполнение по данному требованию в полном объеме;

р) несовершение налогоплательщиком действий по защите прав, нарушенных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств; непринятие мер по приостановлению исполнения своего обязательства или незаявление отказа от исполнения этого обязательства в случае встречного неисполнения обязательств контрагентом.

Степень требований к контрагенту

О порядке признания расходов, в случае, когда доказанно, что контрагент сомнительный

В отношении расходов может быть использован расчетный метода только при условии документального подтверждения произведенных расходов самим налогоплательщиком.

При доказывании размера расходов налогоплательщик имеет право обосновывать расходы кроме документов следующими способами: при отклонении стоимости приобретенных товаров (работ, услуг) от рыночной стоимости бремя доказывания их размера лежит на налогоплательщике, который вправе их обосновывать, в том числе с учетом данных об иных аналогичных документально подтвержденных операциях самого налогоплательщика, проведения экспертизы, предоставления документов, подтверждающих рыночную стоимость соответствующих товаров (работ, услуг).

О возможности взыскания убытков с контрагентов

Штрафы за нарушение законодательства о налогах и сборах

Освобождение от ответственности

Лишить налогоплательщика права на вычеты по НДС и признания расходов можно только в случае, если налоговым органом будет доказано, что налогоплательщик знал о налоговых правонарушениях, допущенных контрагентом и извлекал выгоду из противоправного поведения контрагента.

Методологическая или правовая ошибка, выражающаяся в неправильном применении норм права, повлекшая неверную квалификацию операций и оценку налоговых последствий их совершения, сама по себе не подлежит оценке в соответствии с пунктом 1 статьи 54.1 Кодекса.

Соответственно, если налогоплательщиком, совершившим указанную ошибку, при этом не было допущено искажение в учете (отчетности) стоимостных, количественных и (или) иных параметров, характеризующих спорные операции и их экономическую суть (основание предоставления), то его действия, повлекшие неуплату или неполную уплату налога в результате такой ошибки, подлежат квалификации по пункту 1 статьи 122 Кодекса, а не по пункту 3 данной статьи (штраф 20%, а не 40%)

Юридическая квалификация сделок

Деловая цель

Дробление бизнеса

Выделены наиболее важные критерии:

а) налогоплательщиком ведется деятельность через применяющих специальные налоговые режимы подконтрольных лиц, которые не осуществляют ее в своем интересе и на свой риск, не выполняют реальных функций, и принимают на себя статус участников операций с оформлением документов от своего имени в интересах контролирующего лица,

б) хозяйственная деятельность осуществляется налогоплательщиком и иными входящими в группу лицами с использованием одних и тех же работников и иных ресурсов при тесном организационном взаимодействии данных лиц,

в) осуществляются хотя и разные, но неразрывно связанные между собой направления деятельности, составляющих единый производственный процесс, направленный на получение общего результата.

Правовая природа налоговых отношений, как и в целом, публично-правовых споров обладает своей спецификой в распределении бремени доказывания между сторонами дела. Если рассматривать в качестве субъектов доказывания налоговый орган и налогоплательщика, то, несомненно, последний является более слабой стороной в споре в силу отсутствия у него набора административных инструментов, которым обладает налоговый орган. В связи с этим представляется очевидным, что бремя доказывания смещено в сторону налогового органа.

Презумпция добросовестности налогоплательщика о которой Конституционный Суд упомянул в Постановлении от 12 октября 1998 г. № 24-П при рассмотрении вопроса о том, может ли считаться уплаченным налог при формальном списании денежных средств со счета налогоплательщика в банке, если эти суммы реально не перечисляются в бюджет из-за фактического отсутствия денежных средств на счете налогоплательщика или на корреспондентском счете банка, – предполагает перенесение бремени доказывания факта уплаты налога с налогоплательщика на налоговый орган. В развитие данной правой позиции Конституционный Суд в Определении от 14 мая 2002 г. № 108-О разъяснил, что закрепленный в названном Постановлении вывод, допускающий распространение его правовой позиции только на добросовестных налогоплательщиков, предполагает обязанность налоговых органов доказывать обнаружившуюся недобросовестность налогоплательщиков.

Названные правовые позиции Конституционного Суда носят универсальный характер и в целом ориентируют правоприменителя на обязанность налогового органа

доказывать наличие фактов и обстоятельств, указывающих на недобросовестность

налогоплательщика. При этом распределение бремени доказывания не свидетельствует об отсутствии у налогоплательщика права возражать против представленных налоговым органом доказательств. С учетом этого является не в полной мере оправданной так называемая стратегия молчания, которую зачастую используют на практике налогоплательщики в спорах с налоговым органом, действуя по принципу, что сами они ничего не должны доказывать. Подобная тактика может сыграть злую шутку с отмолчавшимся налогоплательщиком, а именно – дело может быть проиграно в силу однобокости представленных доказательств в ходе судебного разбирательства.

Рассматривая вопрос о распределении бремени доказывания в налоговом споре, стоит упомянуть о круге допустимых доказательств применительно к таким понятиям как «экономически оправданные затраты» и «обоснованные затраты», то есть сведений о фактах, на основании которых возможно установить наличие или отсутствие экономической обоснованности расходов, осуществленных налогоплательщиком, в целях определения объекта налогообложения по налогу на прибыль. В этом аспекте Конституционный Суд в Определении от 4 июня 2007 г. № 366-О-П указал, что положения статьи 252 Налогового кодекса не допускают их произвольного применения, поскольку требуют установления объективной связи понесенных налогоплательщиком расходов с направленностью его деятельности на получение прибыли, причем бремя доказывания необоснованности расходов налогоплательщика возлагается на налоговые органы. К иным фактам, подлежащим доказыванию налоговым органом, Конституционный Суд относит обстоятельства, послужившие основанием для взыскания обязательных платежей и санкций; вопросы, связанные с фактом правонарушения и степенью вины налогоплательщика (Постановление от 17 декабря 1996 г. № 20-П).

В соответствии с положениями статей 52 и 54 Налогового кодекса налогоплательщики самостоятельно исчисляют налоговую базу по итогам каждого налогового периода на основе данных регистров бухгалтерского учета и (или) на основе иных документально подтвержденных данных об объектах, подлежащих налогообложению либо связанных с налогообложением, а также самостоятельно исчисляют сумму налога. В связи с этим существует позиция, что непосредственно налогоплательщики должны представлять доказательства, подтверждающие состав объектов налогообложения, объем налогооблагаемой базы и размер сумм налогов, подлежащих уплате.

В этом вопросе Конституционный Суд подходит к проблеме доказывания с учетом специфики конкретного дела и предмета заявленных налогоплательщиком требований. Из его решений следует, что именно налогоплательщик должен доказать такие обстоятельства, как: целевое расходование средств для целей получения социального налогового вычета; по требованию о возврате косвенного налога факт возмещения покупателям разницы в ставке налога; по вопросу о списании безнадежной налоговой задолженности доказательства того, что числящаяся задолженность налогоплательщика не может быть им уплачена.

Данные выводы Конституционного Суда в силу специфики налоговых споров основываются на общем принципе доказывания, согласно которому каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений (часть 1 статьи 65 АПК РФ), а потому, с учетом названных положений Налогового кодекса РФ, не могут расцениваться как возлагающие на налогоплательщиков дополнительные обязательства в вопросе о доказывании.

В условиях, когда уровень конфликтности в различных правоотношениях остается на высоком уровне, институт доказывания в качестве межотраслевого института не утрачивает актуальности. Это происходит на фоне улучшения качества, как законодательных актов, так и правоприменительных решений. Стремление модернизировать общество настраивает законодателя на усовершенствование правового регулирования в налоговой сфере. Несмотря на то обстоятельство, что уже сформированы и закреплены основополагающие принципы налогового права, ему характерен динамизм нормативного обновления, вызванный развитием экономических отношений и межгосударственных интеграционных процессов, подтягивающих за собой налоговые нормы права. При этом вопросы доказывания особенно важны для законодательства о налогах и сборах.

Сущность и цель доказывания юридическая наука определяет как установление истины по делу.

1.Процедура доказывания в налоговом праве определяется специалистами как регламентированная нормами Налогового кодекса деятельность уполномоченных лиц, направленная на сбор, проверку и оценку фактических данных о виновном противоправном деянии, за которое законодательством о налогах и сборах установлена юридическая ответственность. 2.Налоговые правоотношения, как правило, производны от хозяйственной деятельности, которая возникает на основе гражданскоправовых норм. Специфика налоговых споров заключается в том, что доказательственная база по ним больше, чем в делах, возникающих из гражданско-правовых отношений. Она включает в себя не только индивидуальные акты налоговых органов (например, решения, акты проверок), но и различные документы гражданского оборота – договоры, акты выполненных работ, акты сверок, взаимозачетов, иное.

Конституционный Суд неоднократно обращался к вопросам о доказывании в налоговых правоотношениях. Это нашло свое отражение в следующих аспектах: 1) распределение бремени (тяжести) доказывания между сторонами налогового спора;

2) возможность взаимозаменяемости доказательств; 3) представление в суд доказательств, не исследовавшихся при осуществлении налогового контроля.

Одной из важнейших задач, решаемых судом, является установление фактов дела. Именно на основании этих фактов затем выносится судебное решение, получаемое путем применения норм закона к фактам дела. Для установления фактов суд оценивает представленные ему доказательства.

В англосаксонском праве весьма важную роль играет понятие стандарта доказывания, то есть критерия для установления фактов на основе оценки представленных доказательств (например, стандарт «за пределами разумных сомнений» или стандарт «баланс вероятностей»). Напротив, для континентально-европейского законодательства, а равно и правоведения, термин «стандарт доказывания» нехарактерен. С точки зрения континентально-европейского права, решение должно приниматься на основании свободной оценки доказательств и внутреннего убеждения судьи.

Более того, некоторые российские авторы (Константин Рыжков) считают, что само понятие стандарта доказывания несовместимо с принципом свободной оценки доказательств судом, а потому не может быть инкорпорировано в отечественное процессуальное право. Некоторые другие авторы (Артем Карапетов), напротив, полагают, что стандарты доказывания в России не только существуют, но и нуждаются – во всяком случае, для некоторых видов гражданско-правовых исков – в радикальной модификации, а именно, в снижении.

Между тем большинство американских правоведов-компаративистов, анализирующих положения континентально-европейских правовых систем (например, Кевин Клермонт и Эмили Шервин), да и некоторые континентально-европейские авторы (например, Кристоф Энгель), уверены, что континентальным стандартом доказывания является принцип «внутреннего убеждения». Однако если это действительно так, то не совсем понятно, можно ли вообще этот стандарт «снизить». Будет ли означать такое «снижение стандарта», что судья должен принимать решения, в правильности которых он не убежден?

Что же такое стандарты доказывания, есть ли они в российском праве, и, если есть, нуждаются ли они в изменении?

Для ответа на эти вопросы мы сравним правила доказывания англосаксонских и романо-германских юрисдикций и в свете результатов этого анализа рассмотрим положения процессуального законодательства и судебную практику России. В том числе мы проанализируем важные прецеденты Президиума ВАС РФ: дело «СМАРТС», дело АО «Система», дело Кировского завода.

Самый общий вывод состоит в том, что в России стандарты доказывания нуждаются не столько даже в модификации, сколько в установлении. Для обеспечения эффективности судебной системы и единства судебной практики необходимы гораздо более четкие и объективные правила оценки доказательств, чем те, что сейчас имеются в наличии.

1. Англосаксонская семья права

1.1. Суд присяжных

1.2. Установление фактов в гражданском процессе США

1.3. Стандарты доказывания

1.4. Бремя доказывания и презумпции

1.5. Обоснование стандартов доказывания

1.6. Дело О.Дж. Симпсона

2. Романо-германская семья права

2.1. Эволюция доказательственного права континентальной Европы

2.2. Принцип «внутреннего убеждения»

2.3. Что есть истина?

2.4. Нужны ли объективные стандарты доказывания?

3. Сравнение англосаксонского и романо-германского походов

3.1. Критика принципа «внутреннего убеждения»

3.2. Контраргументы сторонников континентальной модели

3.3. Подход поведенческой экономики

4.1. Бремя доказывания и презумпции

4.2. Как суд устанавливает факты?

4.3. Проблема доказывания убытков

4.5. Дело СМАРТС (2011)

4.6. Дело «Системы» (2012)

4.7. Дело Кировского завода (2012)

4.8. Постановление Пленума ВАС об ответственности директоров (2013)

4.9. Правила доказывания судебного происхождения

4.10. Нужен ли России объективный стандарт доказывания?

Стандарт доказывания – это (объективный) критерий, на основании которого суд или присяжные оценивают доказательства для установления фактов дела. В англосаксонских юрисдикциях для разрешения гражданско-правовых споров, по общему правилу, применяется стандарт «перевес доказательств» («баланс вероятностей»), в отличие от уголовных дел, где применяется стандарт «за пределами разумных сомнений».

Стандарт «перевес доказательств» означает, что суд принимает решение в пользу стороны, которая представила хоть немного более убедительные (не обязательно абсолютно убедительные) доказательства своей правоты. Именно этот стандарт обеспечивает наиболее эффективное разрешение гражданско-правовых споров, так как обеспечивает процессуальное равенство истца и ответчика минимизирует суммарные негативные последствия вероятных судебных ошибок.

В континентально-европейских юрисдикциях, включая Россию, используются не объективные стандарты доказывания, а субъективный критерий «внутреннего убеждения» судьи. Этот критерий оставляет открытым вопрос, как суд должен разрешить вопрос факта в случае, когда каждая из сторон представила доказательства, не являющиеся абсолютно убедительными.

В России отсутствие официально признанного объективного стандарта доказывания привело к тому, что в арбитражных судах стихийно сложился «подпольный стандарт», предусматривающий неоптимально высокие требования к доказыванию, сопоставимые с аналогичными требованиями в уголовном процессе. В результате во многих случаях суды рутинным образом отказывают истцам (на которых лежит бремя доказывания) в удовлетворении их объективно основательных требований.

С другой стороны, отсутствие объективного стандарта доказывания нередко ведет и к тому, что в условиях неабсолютной убедительности доказательств судьи разрешают спор о фактах на основании личных симпатий к одной из сторон или иных соображений, не имеющих отношения к праву.

Как завышенный объективный стандарт доказывания, так и субъективизм в оценке доказательств приводят к потере эффективности судебной системой. Значительная часть споров просто решается неправильно, а многие споры просто не доходит до суда, поскольку истец трезво оценивает вероятность успеха как незначительную.

Представляется необходимым введение в российское процессуальное право объективного стандарта доказывания, аналогичного американскому стандарту «перевес доказательств». В силу сказанного эта мера способна значительно повысить эффективность судебной системы.

Необходимы также меры по контролю использования судами стандарта доказывания. Прежде всего речь идет о формировании единообразной практики высшими судебными инстанциями путем пересмотра судебных решений низших инстанций, принятых с явным нарушением стандарта.

Самого по себе нового стандарта недостаточно для повышения эффективности. Необходим целый комплекс мер, прежде всего связанных с повышением доступности доказательств для сторон спора, в том числе возможностей истребования ими доказательств друг у друга.

Кроме того, необходимо радикальное повышение прозрачности процедуры оценки доказательств судом. В частности, следует повысить требования к разделу судебного решения, посвященного фактам дела и их доказыванию, который должен подробно описывать представленные сторонами доказательства, выводы относительно фактов дела, к которым пришел суд на основании этих доказательств, а также обоснование этих выводов.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Распределение бремени доказывания и стандарт доказывания в налоговых спорах.

Распределение бремени доказывания и стандарт доказывания в налоговых спорах.

Распределение бремени доказывания и стандарт доказывания в налоговых спорах.

Суд обратил внимание, что нижестоящая инстанция, установив факт перечисления истцом денег ответчику, переложила обязанность доказать отсутствие оснований их получения ответчиком на самого истца

По мнению одного из адвокатов, Верховный Суд обоснованно встал на защиту интересов истца, поскольку, установив факт получения ответчиком денежных средств, нижестоящие суды не выяснили, как того требуют положения гражданского законодательства, имелись ли между сторонами какие-либо обязательства, как существующие, так и нет; цели перевода денежных средств, предпринятые истцом действия и т.п. По мнению второго, сам по себе факт обращения в суд через длительное время, с того момента как стало известно о нарушении прав, не может свидетельствовать о недобросовестности истца.

Верховный Суд опубликовал Определение № 21-КГ20-9-К5, в котором обратил внимание нижестоящих судов на правила доказывания в деле о неосновательном обогащении.

16 сентября 2016 г. Людмила Семёнова со своей банковской карты перевела на карту Заиры Кумаловой деньги в размере 55 тыс. руб. Почти три года спустя, 8 июля 2019 г. она обратилась в Нальчикский городской суд с иском к Кумаловой о взыскании неосновательного обогащения и процентов за пользование чужими денежными средствами, указав, что ошибочно перевела деньги.

Отказывая в иске, суд исходил из того, что Людмила Семёнова не доказала возникновение на стороне ответчика неосновательного обогащения. Первая инстанция указала, что с момента перечисления спорной суммы до подачи иска в суд прошло более двух лет, в течение которых истица никаких мер по возврату денег не принимала. Кроме того, при осуществлении платежа требуется совершить ряд действий, в том числе подтвердить операцию по перечислению денежных средств.

Так как апелляция и кассация оставили решение первой инстанции в силе, Людмила Семёнова обратилась в Верховный Суд, который постановил вернуть дело на новое апелляционное рассмотрение.

Изучив материалы дела, ВС сослался на ст. 1102 ГК РФ, согласно которой лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество за счет другого лица, обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество, за исключением случаев, указанных в ст. 1109 ГК. Правила, предусмотренные гл. 60 ГК, применяются независимо от того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли. Кроме того, п. 4 ст. 1109 ГК установлено, что не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности.

«Из приведенных норм материального права следует, что приобретенное за счет другого лица без каких-либо на то оснований имущество является неосновательным обогащением и подлежит возврату, в том числе когда такое обогащение является результатом поведения самого потерпевшего», – подчеркивается в определении. ВС также указал, что в соответствии с ч. 1 ст. 56 ГПК обязанность доказать факт получения ответчиком денег или имущества за счет истца должна быть возложена на истца, а обязанность доказать наличие обстоятельств, в силу которых неосновательное обогащение не подлежит возврату, либо то, что денежные средства или иное имущество получены обоснованно и неосновательным обогащением не являются, должна быть возложена на ответчика.

Между тем, обратил внимание Суд, первая инстанция, установив факт перечисления истцом денег ответчику, по утверждению истца, ошибочно, переложил обязанность доказать отсутствие оснований их получения ответчиком на самого истца. При этом суд не дал оценки доводам Людмилы Семёновой о принятых ею мерах по установлению лица, которому ошибочно переведены деньги, в том числе предъявлению иска по месту жительства истца с целью установления фактического адреса ответчика.

Адвокат КА г. Москвы «Гильдия Московских адвокатов “Бурделов и партнеры”» Наталья Кузьмина отметила, что в условиях все большего использования безналичных переводов денежных средств в быту – при оплате различного рода услуг, финансовой помощи родным и близким, благотворительности и т.п., когда перевод возможно осуществить, зная только номер мобильного телефона, – очень часто возникают ситуации ошибочных переводов. «Вернуть деньги затруднительно, поскольку для этого необходимо выяснить данные лица, которому были переведены деньги. А поскольку эти данные составляют банковскую тайну и защищаются законодательством РФ о персональных данных, то получить их очень сложно. Вполне возможно, что для этого может потребоваться и год, и два, ведь закон требует указание в иске данных ответчика, от чего зависит и правильная подсудность», – заметила она.

По мнению Натальи Кузьминой, Верховный Суд абсолютно обоснованно встал на защиту интересов истца, поскольку, установив факт получения ответчиком денежных средств, нижестоящие суды не выяснили, как того требуют положения гражданского законодательства о неосновательном обогащении, имелись ли между сторонами какие-либо обязательства, как существующие, так и нет, цели перевода денежных средств, предпринятые истцом действия и т.п. При этом, указала адвокат, сам факт того, что с момента перевода денег до подачи иска в суд прошло более двух лет, не может служить основанием для отказа в иске.

Адвокат Московской коллегии адвокатов «Град» Вера Тихонова отметила, что о распределении бремени доказывания по спорам о неосновательном обогащении указано в Определении Верховного Суда от 26 ноября 2013 г. № 56-КГ13-9, позиция в котором совпадает с позицией по данному делу.

«Исходя из судебных актов можно прийти к выводу, что истцом денежные средства были перечислены ошибочно, стороны между собой не знакомы (ответчик не утверждал обратное). Установить информацию об адресе получателя денежных средств истец самостоятельно не мог, соответственно, без полных данных невозможно было решить вопрос с возвратом в досудебном порядке. О том, что истцу не был известен получатель, также свидетельствует факт подачи иска по адресу истца. С учетом указанных обстоятельств можно сделать вывод, что суды нижестоящих инстанций неправомерно отказали в возврате неосновательного обогащения, тем самым лишив истца возможности получения денежных средств», – указала Вера Тихонова.

По ее мнению, ссылка судов на то, что истец является недобросовестным, поскольку иск заявлен по истечении двух лет, несостоятельна. «Сам по себе факт обращения в суд через длительное время, с того момента как стало известно о нарушении прав, не может свидетельствовать о недобросовестности истца. В ином случае не имел бы юридического значения установленный срок исковой давности», – заключила адвокат.

Читайте также:


Пришел налог повторно что делать

Декларация по налогу на имущество крупнейший налогоплательщик

Налог пенсионный в рб

Сущность и принципы налогообложения основные виды налогов в россии курсовая

Как платить налоги если нет работы