Злоупотребление процессуальными правами в налоговых спорах

Опубликовано: 26.03.2024

Злоупотребление процессуальными правами в арбитражном процессе

Скажу сразу, что данным материалом я не хочу поощрять злоупотребление процессуальными правами. Наоборот. Со злоупотреблением нужно и хочется бороться. Имеющихся средств и инструментов, предоставляемых АПК РФ, все же достаточно для защиты собственных прав и интересов. Их незнание или невозможность применения не должно компенсироваться посредством уклонения от исполнения обязанностей, избыточным использованием права, обходом требований суда и закона.

Изложенное в этом материале также можно рассматривать как возможность научиться противостоять недобросовестным действиям другой стороны. В случае необходимости, заявлять суду о злоупотреблении другой стороной своими правами и о необходимости применения неблагоприятных последствий такого поведения. Уметь предугадывать следующий шаг контрагента в процессе и быть готовым к нему. Избежать обвинения в злоупотреблении своими правами.

Что такое злоупотребление процессуальным правом

Прежде всего, понимаем, что никакого четкого определения понятия "злоупотребление процессуальным правом" и никакого списка способов закон не дает. В АПК РФ отмечается, что лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Злоупотребление ими лицами, участвующими в деле, влечет за собой для этих лиц предусмотренные Кодексом неблагоприятные последствия (п. 2 ст. 41 АПК РФ).

Из этого следует, что злоупотребление правом:

  • это недобросовестное использование предусмотренных законом процессуальных прав;
  • формально злоупотребление процессуальным правом выглядит как правомерное действие;
  • оценка этих внешне правомерных действий будет дана судом, и в случае, если суд посчитает нужным, он применит предусмотренные АПК РФ неблагоприятные последствия. Эта оценка всегда субъективна, поскольку предусмотренного законом перечня злоупотреблений нет, он наработан практикой;
  • цель злоупотребления процессуальными правами – воспрепятствовать вынесению решения, невыгодного для злоупотребляющей стороны, и вступлению его в законную силу. Как видим, такая цель не чужда любому лицу, участвующему в деле. То есть грань между защитой своих прав, предусмотренными законом способами, и злоупотреблением своими правами крайне и крайне тонка.

Какие способы злоупотребления процессуальными правами использует недобросовестная сторона

Отметим, что именно способом злоупотребления правом, а не способом реализации своих прав, они становятся в случае признания их таковыми арбитражным судом:

заявление отвода (многочисленных отводов) арбитражному суду с целью затягивания судебного разбирательства;

непредставление доказательств, указанных судом.

"Согласно абз. 2 ч. 2 ст. 41 АПК РФ злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет за собой для этих лиц предусмотренные настоящим Кодексом неблагоприятные последствия. В данном случае все представленные по делу доказательства оплаты представлены только в копиях, несмотря на вынесение арбитражным судом определения об истребовании подлинных экземпляров доказательств, представленных в обоснование заявленных требований в копиях. Все копии документов оформлены в нарушение установленного порядка" (постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 21 августа 2013 г. по делу № А48-4616/2009(А)).

"Определениями суда были назначены экспертизы, которые не были проведены к установленным судом срокам по причине непредставления ООО необходимых бухгалтерских документов. Из материалов дела следует, что в судебные заседания представитель ответчика не являлся, что было расценено судом как злоупотребление процессуальными правами, вследствие чего ответчик был подвергнут штрафу в порядке главы 11 АПК РФ" (постановление Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 20 января 2013 г. по делу № А09-8524/2010).

несвоевременное заявление ходатайств.

"Апелляционный суд определением от 8 апреля 2013 года предлагал лицам, участвующим в деле, рассмотреть вопрос о необходимости вызова в судебное заседание свидетеля и обеспечить ее явку, неоднократно откладывал судебное разбирательство и объявлял перерывы в судебном заседании. У банка имелась реальная возможность своевременного обращения с таким ходатайством и обеспечения явки свидетеля. Заявление ходатайства о вызове свидетеля при таких обстоятельствах после стадии реплик суд расценивает как злоупотребление процессуальными правами, направленное на умышленное затягивание процесса, что, безусловно, может повлечь нарушение баланса прав и законных интересов лиц, участвующих в деле. Учитывая изложенное, оснований для удовлетворения ходатайства о вызове свидетеля не имеется" (постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 14 мая 2013 г. по делу № А78-3944/2012).

несвоевременное предъявление встречного иска с целью затягивания рассмотрения первоначального иска, подача встречного иска с недостатками оформления.

"Суд апелляционной инстанции, проведя хронологию рассмотрения настоящего дела по существу, считает необходимым указать на злоупотребление со стороны ООО своими процессуальными правами, которое выражается в предъявлении встречных исков в срок, не способствующий более быстрому рассмотрению дела, поскольку риск последствий несвоевременного совершения процессуального действия, как подача встречного иска, в данном случае полностью лежит на ответчике. Кроме того, рассмотрев приложенные к встречному иску документы, учитывая предмет и основания встречного иска, суд апелляционной инстанции полагает, что их содержание и совокупность, были явно недостаточны для рассмотрения его по существу . Следовательно, принятие встречного иска неизбежно повлекло бы за собой неоправданное затягивание рассмотрение дела по первоначальному иску. При таких обстоятельствах действия ответчика по подаче встречных исков направлены на затягивание рассмотрения настоящего дела. " (постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 4 июня 2013 г. по делу № А70-9804/2012).

"Обращение ответчика со встречным исковым заявлением за два дня до дня судебного заседания по первоначальному иску направлено на затягивание рассмотрения дела и образует злоупотребление процессуальными правами. При таких обстоятельствах, суд апелляционной инстанции считает, что в рассматриваемой ситуации отсутствовали все необходимые условия, предусмотренные п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК РФ, в связи с чем возвращение встречного искового заявления произведено судом первой инстанции в соответствии с положениями приведенной нормы права" (постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 12 марта 2013 г. по делу № А75-8430/2012).

ссылка на неполучение корреспонденции по имеющемуся в материалах дела адресу.

"Отсутствие в материалах дела доказательств, подтверждающих получение лицами, участвующими в деле, названных документов, не может расцениваться как несоблюдение арбитражным судом правил Кодекса о надлежащем извещении. При смене адреса ООО , представителям необходимо было уведомить суд первой инстанции о направлении судебных извещений по иному адресу, однако в материалах дела не имеется такого уведомления, в присланном в суд первой инстанции 21 марта 2012 г. письме от директора ООО о переносе судебного заседания, также не указан другой адрес ответчика. В соответствии с абз. 2 ч. 2 ст. 41 АПК РФ злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет за собой для этих лиц предусмотренные настоящим Кодексом неблагоприятные последствия" (постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 23 августа 2012 г. по делу № А57-24541/2011).

подача надуманного иска к одному из ответчиков, с целью изменения подсудности (ст. 36 АПК РФ позволяет предъявить иск по месту нахождения одного из ответчиков по выбору истца, если ответчики находятся или проживают в разных субъектах РФ).

привлечение в качестве третьих лиц незаинтересованных в исходе дела субъектов с целью затягивания рассмотрения дела. Отметим, что указание стороны дела на какое-либо лицо может и не повлечь автоматического приобретения последним статуса третьего лица – суд может потребовать обоснования такого привлечения, и до получения такового заявленный в качестве третьего лица субъект таковым не является.

обжалование судебных актов арбитражного суда, которые не подлежат обжалованию.

подача жалоб с недостатками, с целью затягивания разбирательства по ней, вступления решения арбитражного суда в законную силу (неоплата госпошлины, отсутсвие документов о вручении копий жалобы другой стороне и т.п.).

Приведенный выше перечень не является исчерпывающим. Определить, где кончается право и начинается злоупотребление им – сложно. Злоупотребление связывается с понятием недобросовестности, а является ли каждое конкретное действие недобросовестным – оценит суд. Но четких критериев такой оценки в законодательстве, увы, нет.

Злоупотребление правом в налоговых отношениях

Источник:: Журнал "Законодательство и экономика" № 9

Коллектив авторов, VEGAS LEX

Судебная практика даёт положительный ответ на вопрос о том, допустимо ли применять закреплённый в ч. 1 ст. 10 ГК запрет злоупотребления правом в налоговых отношениях. В качестве злоупотребления чаще всего квалифицируются погашение банку задолженности заёмщика по кредитному договору третьими лицами со своих расчётных счетов, минуя счёт заёмщика в ситуации, когда у последнего имеется задолженность по налогам [1] ; знание налогоплательщика о невозможности перечисления банком налоговых платежей с расчётного счёта налогоплательщика в бюджет в связи с отсутствием у банка денежных средств на корреспондентском счёте и непринятие налогоплательщиком мер для перечисления налога через другой банк [2] .

Кроме того, имеются примеры судебных отказов в возмещении НДС по мотиву злоупотребления налогоплательщиком этим правом [3] .

Данная практика нашла поддержку в научной литературе. Наиболее подробно допустимость применения института злоупотребления правом в налоговом праве обоснована Г. А. Гаджиевым [4] и В. А. Беловым [5] .

По мнению Г. А. Гаджиева, наряду с позитивным обязыванием в налоговом праве может применяться и метод негативного обязывания, который предполагает обязывание налогоплательщика к определённому поведению с помощью общих запретов. Один из них – вытекающая из конституционных принципов обязанность налогоплательщика выполнять свои обязанности добросовестно. Такого рода общие запреты должны противодействовать определённым вариантам поведения налогоплательщиков, не считающихся с публичными интересами в сфере взимания налогов. Г. А. Гаджиев считает очевидным, что определённые гражданско-правовые средства, такие, как сделки, уступка права требования, могут заключаться с целью игнорирования фискальных интересов. Конституционное право, защищая публичный интерес, ограничивает частный интерес. Эти идеи выражаются в конституционном праве через принцип необходимости добросовестного осуществления своих субъективных прав (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ). Субъекты предпринимательской деятельности вправе применять в рамках свободы экономической деятельности различные гражданско-правовые средства (вексель, договор займа, уступку права требования, реорганизацию юридического лица и т. д.). Однако, осуществляя субъективные права, они должны учитывать, что при этом они могут выйти за рамки собственно частных отношений и затронуть сферу публичных (фискальных) интересов. При очевидном игнорировании этих интересов может возникнуть злоупотребление предоставленными субъективными правами. В целях недопущения такой ситуации в ряде стран существует сформулированная судами доктрина «деловой цели», суть которой в том, что сделка, дающая определённые налоговые преимущества для её сторон, может быть признана недействительной, если не имеет деловой цели. При этом налоговая экономия не признаётся деловой целью сделки. С точки зрения Г. А. Гаджиева, такая доктрина в российском праве сформулирована Высшим арбитражным судом РФ в Постановлениях от 29.04.1997 г. № 131/96 и от 09.02.1999 г. № 6747/98.

По мнению В. А. Белова, злоупотребление правом в налоговых отношениях – это способ достижения антиобщественных, как правило, противоправных целей либо получения льгот и привилегий, не предусмотренных правовым статусом злоупотребляющего правом лица, через осуществление действий (бездействия), формально соответствующих требованию закона. Последствием злоупотребления правом является отказ в возмещении (зачёта) налога из бюджета, в использовании налоговых льгот, недействительность заключённых налогоплательщиком гражданско-правовых сделок и т. д., ибо недействительная сделка не влечёт тех правовых последствий, на которые рассчитывал недобросовестный налогоплательщик. При доказывании факта злоупотребления налогоплательщиком своим правом необходимо исходить из того, что налоговые отношения производны от отношений гражданско-правовых. Иными словами, гражданско-правовая сделка всегда выступает формальным основанием для злоупотребления правом в налоговой сфере. Следовательно, для установления недобросовестности налогоплательщика необходимо доказать недействительность заключённой им сделки, с совершением которой возникает формальное право на налоговую льготу, налоговый вычет и иные налоговые преимущества.
Отдавая должное тщательной аргументации, сопровождающей изложение указанными авторами своих позиций, необходимо вместе с тем отметить, что приводимые ими доводы содержат ряд уязвимых моментов, не позволяющих с ними согласиться.

Начнём с рассмотрения конституционных норм. В соответствии со ст. 57 Конституции РФ каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы. В соответствии с ч. 3 ст. 17 Конституции РФ осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. О злоупотреблении правом речь идёт тогда, когда осуществляется право. Уплата налогов – это не право, а обязанность, злоупотребления которой не знают ни закон, ни правовая наука. Из того, что принцип недопустимости злоупотребления правом закреплён в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ и является общеправовым (в качестве такового он назван Конституционным и Верховным судами РФ [6] , что поддерживается в судебной практике [7] и науке [8] ), нельзя заключить, что он имеется в налоговом праве. Часть 3 ст. 17 Конституции РФ запрещает осуществление прав и свобод в нарушение права других лиц. Неуплата налога нарушает исключительно права государства. Статья 17 Конституции РФ входит в главу 2, которая называется «Права и свободы человека и гражданина». Следовательно, в этой норме под «другими лицами» понимаются физические и юридические (как объединения граждан) лица, но не государство [9] и, тем более, вопреки мнению В. А. Белова [10] , не гражданское общество, так как оно не является лицом. Не достигает цели и ссылка некоторых судов [11] на ст. 17 «Запрещение злоупотреблений правами» Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 г., согласно которой «ничто в настоящей Конвенции не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это предусматривается в Конвенции». Действия, квалифицируемые в качестве злоупотребления правом, по своей правовой природе не могут отменить чьё-либо право или ограничить его.

Следовательно, ч. 3 ст. 17 Конституции РФ не может распространяться на отношения, связанные с уплатой налогов.

В отношении тезиса о том, что обязанность по уплате налога должна исполняться добросовестно, а недобросовестные действия налогоплательщика являются злоупотреблением правом, необходимо заметить следующее.

Первое упоминание категории «добросовестность» в налоговых отношениях появилось в Постановлении Конституционного суда РФ от 12.10.1998 г. № 24-П, в котором сказано о том, что повторное взыскание с добросовестного налогоплательщика не поступивших в бюджет налогов нарушает конституционные гарантии частной собственности [12] . Впоследствии из содержания ч. 7 ст. 3 НК РФ Конституционным судом выведено существование в сфере налоговых отношений презумпции добросовестности налогоплательщика [13] , на налоговые органы возложена обязанность опровергать эту презумпцию, т. е. доказывать недобросовестность налогоплательщиков [14] .

Между тем существование какого-либо правового института необходимо предполагает наличие в законодательстве норм, совокупность которых образует данный правовой институт. Если ГК содержит указания по вопросу о том, что понимать под добросовестностью (ст. 302 ГК), то НК РФ о добросовестности не упоминает вообще. Следовательно, правовой институт (не-) добросовестности (то же самое касается и злоупотребления правом [15] ) в налоговом праве отсутствует. Заключить о его существовании из ч. 7 ст. 3 НК РФ («все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика») нельзя, так как данная норма всего лишь устанавливает правило толкования (выявление истинной воли законодателя) норм налогового законодательства.

В соответствии с ч. 3 ст. 2 ГК к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством. Следовательно, для того чтобы применять цивилистические институты добросовестности и злоупотребления правом к налоговым отношениям, необходимо, чтобы существовала норма, прямо предписывающая делать это (например, ст. 855 ГК применяется к отношениям, связанным с очерёдностью перечисления налоговых платежей в бюджет). Такой нормы действующее российское законодательство не содержит [16] .

Гражданское право основано на закреплённых в ГК принципах (ст. 1), однако спор решается судом на основании норм, регулирующих конкретные правоотношения. Поэтому принцип добросовестности, даже начинённый цивилистическим содержанием, при разрешении спора может быть применён только вместе с другими нормами НК РФ, регулирующими конкретное правоотношение с участием налогоплательщика. Требовать от суда рассмотреть налоговое дело исключительно на основании принципа добросовестности так же нелепо, как требовать от суда разрешить гражданский спор исключительно на основании принципов, закреплённых в ст. 1 ГК.

Возложение на налоговые органы обязанности доказывать недобросовестность налогоплательщика происходит из ошибочного понимания недобросовестности как юридического факта. Между тем юридический факт – это обстоятельство, в силу закона порождающее, изменяющее или прекращающее чьи-либо права и обязанности. Это также предполагает указание на данный факт в самом законе, чего в НК РФ нет.

Ни ГК, ни НК РФ не предусматривают таких последствий злоупотребления субъективным гражданским правом, как взыскание недоимки по налогу, отказ в возмещении НДС и др. Злоупотребление правом не является основанием для признания сделки недействительной, в том числе на основании ст. 169 ГК, если под названными в данной норме «основами правопорядка» понимать основы конституционного строя. Этот вывод следует из того, что ч. 3 ст. 17 и ст. 57 Конституции РФ входят в главу 2 Конституции РФ, между тем как в силу ч. 1 ст. 16 Конституции РФ основы конституционного строя образуют только положения главы 1 Конституции РФ.

Представляется сомнительным и обоснование возможности по российскому праву признать сделку недействительной по мотиву отсутствия у неё «деловой цели». Что касается практики Высшего арбитражного суда РФ, то в обоих приведённых Г. А. Гаджиевым примерах налогоплательщик, имеющий долг по кредиту перед банком и долг перед бюджетом по налогам, заключал в первом случае договор цессии, во втором – договор перевода долга с целью освободиться от долга перед банком. Ни в одном из этих постановлений не содержится указания на то, что данная цель не является хозяйственной [17] . Тезис о недействительности сделки предполагает указание на соответствующие нормы действующего российского законодательства, а не на судебную практику, поскольку по смыслу ч. 1 ст. 166 и ст. 168 ГК основание для признания сделки недействительной должно быть прямо названо в законе. Кроме того, поскольку, с одной стороны, в силу прямого указания ст. 2 ГК целью предпринимательской деятельности является получение прибыли, а не наполняемость бюджета, с другой стороны — уменьшение налоговых платежей необходимо ведёт к увеличению прибыли, то следует признать, что любые гражданско-правовые сделки, преследующие цель снижения налогового бремени, направлены на достижение признанной законом цели и в силу этого являются действительными.

Говорить о том, что действия частного субъекта должны соответствовать публичному интересу, нельзя, так как такие действия должны соответствовать только закону (ч. 2 ст. 15 Конституции РФ), который и есть средство внешнего выражения публичного интереса. Требовать соответствия действий частного субъекта чему-то, не являющемуся законом, значит требовать действий, не соответствующих закону, а значит не соответствующих и публичному интересу. Кроме того, недействительность сделки не является средством доказывания, поскольку не названа в качестве такового в соответствующих нормах процессуальных кодексов (ч. 2 ст. 64 АПК РФ, ч. 1 ст. 55 ГПК РФ).

Применение частноправового по своему характеру института злоупотребления правом к налоговым отношениям противоречит природе указанных отношений как публично-правовых. Отличие прав публичных от прав частных заключается в следующем. Субъективные гражданские права приобретаются и осуществляются своей волей и в своем интересе. Субъекты частных прав свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора (ч. 2 ст. 1 ГК). Публичные же права, во-первых, осуществляются не в интересах государственного органа (чиновника) самого по себе, а в интересах публичного правового образования; во-вторых, осуществление этих прав есть обязанность, т. е. они осуществляются государственным органом (чиновником) не в своей воле [18] ; как следствие, у государственного органа (чиновника) нет права на основании договора определять свои права и обязанности. Назначение гражданско-правового института запрета злоупотребления субъективным гражданским правом призвано побудить субъекта действовать в своём интересе. Совершение таких действий возможно только в случае, когда в субъекте слиты воедино интерес и воля, направленная на осуществление интереса. В публичном субъекте такого совпадения нет, так как в нём происходит разрыв между волей лица, осуществляющего публичное право (государственный орган (чиновник), и интересом, неотъемлемо принадлежащим самому публичному субъекту. В ряде случаев судебными инстанциями незаконные действия (бездействие) государственных органов признавались злоупотреблением «предоставленными государственным органам правами» на основании ст. 10 ГК [19] , а также в соответствии со ст. 17 Европейской конвенции по правам человека 1952 г. [20] Данного вопроса мы касались при обсуждении теории «целевых прав-обязанностей»: полномочия государственных органов не являются субъективными правами. Они призваны действовать не в своём, а в публичном интересе. Как следствие, в их действиях, вопреки мнению Т. С. Яценко [21] , не может быть шиканы.

Давая оценку судебной практике по отказу в возмещении НДС по мотиву злоупотребления правом, прежде всего необходимо обратить внимание на то, что является основанием возникновения этого права. В соответствии с ч. 1 ст. 176 НК основанием для возникновения у налогоплательщика права требования из бюджета НДС является превышение суммы налоговых вычетов над общей суммой НДС, исчисленной по операциям, признаваемым объектом налогообложения НДС. Стандартная ситуация, в которой у налогоплательщика возникает право требования возмещения из бюджета НДС, возникает в случае, когда по итогам налогового периода сумма НДС, уплаченная налогоплательщиком в составе покупной цены своим поставщикам, превышает сумму НДС, уплаченную налогоплательщику в составе покупной цены его покупателями. Данная ситуация возникает вследствие исполнения публично-правовой по своему характеру обязанности предъявить к оплате покупателю дополнительно к цене реализуемых товаров сумму НДС (ч. 1 ст. 168 НК РФ). Следовательно, право на возмещение НДС возникает не как результат добровольного волеизъявления налогоплательщика, что является существенным признаком права частного, а как результат выполнения возложенной на него законом обязанности. Таким образом, данное право не является по своей природе субъективным гражданским правом, а отношения между налогоплательщиком и государством по поводу возмещения НДС из бюджета не являются гражданско-правовыми [22] . В силу этого к осуществлению права на возмещение НДС не применим запрет злоупотребления правом (ч. 1 ст. 10 ГК).

Величина уплаченной в бюджет суммы НДС как налога с оборота зависит в конечном итоге от суммы совершённых налогоплательщиком сделок. Любая схема минимизации налогов основана на совокупности гражданско-правовых сделок, совершаемых в определённой последовательности на определённых условиях. Исчисление и уплата налога в пониженном размере представляют собой лишь конечный результат применения т. н. «схемы». Следовательно, если в результате заключения налогоплательщиками ряда гражданско-правовых сделок итоговая сумма налога стала меньше, чем могла быть при их незаключении, то злоупотребление правом необходимо искать не в области исчисления и уплаты налога, а в области самих «схем», т. е. в сфере гражданского права [23] . Если схема минимизации не содержит признаков злоупотребления субъективным гражданским правом, то нет и злоупотребления правом на вычет по НДС и правом на возмещение НДС.

Таким образом, в налоговом праве не может существовать институт злоупотребления правом в понимании ст. 10 ГК, а устранение негативных для бюджета последствий различного рода «схем» должно идти исключительно по линии совершенствования налогового законодательства.

Оценка действительности или недействительности сделок в целях налогообложения непосредственным образом связана с вопросом добросовестности налогоплательщика, совершающего сделку.

Под добросовестностью в широком смысле следует понимать отношение человека к его собственным действиям, которые обязательно должны носить волевой характер.

Впервые термин "добросовестный налогоплательщик" был применен Конституционным Судом РФ (Постановление от 12.10.1998 N 24-П). Главной причиной введения данного термина была вызвана потребностью защитить плательщиков налогов, которые исполняют свои налоговые обязанности, от претензий со стороны налоговых органов в связи с нарушением банками своих обязанностей по перечислению налогов в бюджет.

Впоследствии Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ принято Постановление N 53 от 12.10.2006 "Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды", в котором суд отказался от понятия недобросовестности и закрепил следующее: "судебная практика разрешения налоговых споров исходит из презумпции добросовестности налогоплательщиков и иных участников правоотношений в сфере экономики". Данное Постановление переложило на налоговый орган бремя доказывания получения налогоплательщиком необоснованной налоговой выгоды.

После принятия указанного Постановления "умышленное злоупотребление" стало трактоваться судами, как совершение налогоплательщиком любых действий, с целью уменьшения "налоговой нагрузки". Кроме того, начал использоваться термин "злоупотребление по неосторожности", под которым понимается непринятие налогоплательщиком всех зависящих мер "осмотрительности" в своих отношениях с контрагентами, которое влечет негативные последствия для бюджета.

В российском законодательстве термин "злоупотребление правом" четко определен статьей 10 Гражданского кодекса РФ, в соответствии с которой, "не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом)". В налоговом законодательстве отсутствует аналогичное или сходное понятие.

Вследствие отсутствия совершенной законодательной базы, главной особенностью категории злоупотребления налогоплательщика в РФ стало отсутствие ее четкого и понятного для каждого налогоплательщика содержания, ведь и в указанных выше Постановлении КС РФ, и в Постановлении Пленума ВАС РФ были даны слишком абстрактные нормативные толкования. Следствием такого подхода стало то, что восприятие того или иного поведения налогоплательщика в качестве злоупотребления в любой ситуации зависит от субъективного правового воззрения каждого конкретного судьи, рассматривающего спор налогоплательщика с налоговым органом.

С одной стороны значения "добросовестный налогоплательщик" и "обоснованная налоговая выгода" приобрели нормативный характер, и вся судебная практика в РФ на современном этапе складывается путем оценки поведения налогоплательщика именно на основании указанных терминов. С другой стороны, суды вынуждены использовать дополнительный инструментарий иных абстрактных и неоднозначных категорий (например, "действительный экономический смысл хозяйственной операции", "деловая цель"), и поведение налогоплательщика стало оцениваться не столько с точки зрения соответствия нормам закона, сколько данным неоднозначным определениям, не установленным в законе, и которые не имеют четко установленного содержания.

В налоговом праве же вообще отсутствует институт "добросовестности" или "недобросовестности", так как такие понятия Налоговый кодекс РФ не содержит вовсе. На сегодняшний день Минфин РФ столкнулся с огромным количеством обращений от граждан, которые требуют четкого разъяснения понятия добросовестного налогоплательщика, а также полный перечень действий налогоплательщика, которые попадают под категорию "недобросовестный". В итоге сложившаяся современная российская арбитражная практика существует параллельно с нормами налогового кодекса и в некотором отрыве от них. Ярким примером, иллюстрирующим такой отрыв является позиция арбитражных судов, которые считают, что "формальное соблюдение требований ст. ст. 164, 165, 171, 172, 176 Налогового кодекса РФ не влечет безусловности возмещения налогоплательщику сумм налога на добавленную стоимость, если при исполнении налоговых обязанностей и реализации права на возмещение налоговых вычетов выявлена недобросовестность налогоплательщика" (Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 24.08.2006 по делу N Ф09-7269/06-С2, Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 03.12.2015 N Ф10-4356/2015).

Сформировавшиеся тенденции применения категории злоупотребления налогоплательщика в РФ существенно отличаются от аналогичного применения в других странах, к примеру Европейского союза. В странах ЕС понятие злоупотребления налогоплательщика находится в неразрывной связи с законодательством, и не создано исключительно сложившейся судебной практикой. На мой взгляд, позиция суда Европейского союза является правильной, ведь, к примеру, правомерность получения налогового вычета по налогу на добавленную стоимость не должна определяться целями налогоплательщика. Категории налога на добавленную стоимость являются объективными, и наличие всех признаков таких объективных понятий зависит наличие объекта налога на добавленную стоимость.

Кроме того, позиция суда ЕС состоит в том, что совершение экономических сделок с целью минимизации налогового бремени является разумным поведением субъекта экономической деятельности; суд не требует от налогоплательщика выбора той сделки, которая принесет больше налоговых поступлений. Поэтому плательщики налогов могут оптимально структурировать свою экономическую деятельность с целью минимизации налоговых отчислений.

В германском налоговом законодательстве, содержится, пожалуй, «самая сильная из законодательно установленных норм, направленных на борьбу с уходом от налогообложения». Действенность и высокая степень предсказуемости применения этой нормы обусловлены, в частности, ее активным применением на протяжении длительного периода.

Общая норма, направленная на борьбу с уходом от налогообложения, содержится в параграфе 42 Германского налогового кодекса. Этот параграф признает недействительными налоговые последствия любых юридических схем, которые представляют собой злоупотребление правом — Rechtsmissbrauch. Налогоплательщики не могут организовывать свои операции так, чтобы манипулировать их экономической сутью или искажать ее. Такое манипулирование или искажение является уходом от налогообложения и нейтрализуется доктриной злоупотребления правом или, применительно к налоговому праву, более специальной концепцией злоупотребления правовыми конструкциями — Gestaltungsmissbrauch .

Параграф 42 озаглавлен «Злоупотребление правовыми конструкциями». Он требует, чтобы налогоплательщик уплачивал налог в соответствии с истинной экономической сущностью операций, а не в соответствии с используемой для них искусственной формой. Согласно параграфу 42: налоговый закон не может быть обойден путем злоупотребления правовыми конструкциями; часть 1 подлежит применению, поскольку ее применение прямо не исключается законом.

В нашей стране категория "злоупотребления налогоплательщика" с момента своего появления не получила четкого и понятного каждому плетельщику налога определения. В данную категорию можно включить такие понятия, как умышленное злоупотребление и злоупотребление по неосторожности (то есть непринятие мер по "проверке "налогоплательщиком сторон, с которыми будет осуществляться сделка).

В ЕС имеется четкое определение "злоупотребления налогоплательщика", которое имеет место быть тогда, когда существует сделка, на основании которой право на получение вычета должно возникать, но на самом деле, такая сделка не влечет объекта налога на добавленную стоимость, а преследует единственную цель - получение налогового преимущества (то есть, фактически создаются так называемые "схемы" возмещения налога на добавленную стоимость).

В Постановлении же ВАС N 53 от 12.10.2006 отмечается, что получение налоговой выгоды не может быть самостоятельной "деловой целью", и если оно таковой является, это ведет к признанию полученной налоговой выгоды необоснованной. То есть в России, независимо от того, что предприниматель, имея цель снизить свои налоговые издержки, заключит договоры, действительно преследуя цель наступления гражданско-правовых последствий, суд посчитает такие действия получением необоснованной налоговой выгоды. Суды в России указывают в своих решениях, что действия лица с намерением "минимизации" налоговых издержек (без выяснения его желания наступления или ненаступления гражданско-правовых последствий по совершенным для этого сделкам, наличия самого по себе объекта НДС) должны признаваться действиями, направленными на получение необоснованной налоговой выгоды (примеры: Постановление ФАС Московского округа от 31.03.2010 N КА-А40/2667-10 по делу N А40-95277/09-10-583; Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 12.11.2015 по делу N А27-19327/2014; Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 23.11.2015 N А32-17322/2014).

На мой взгляд, существующий в ЕС подход к категории злоупотребления налогоплательщика является правильным, и именно его следует внедрять в Российское налоговое законодательство, тогда приоритет будет отводиться нормам закона, а не сложившейся судебной практике. На сегодняшний же день мы имеем "разрыв" в выстраивании отношений, возникающих в рамках гражданского оборота и взимания налоговых издержек с его участников.

Список литературы

1. Конституция РФ (в ред. от 21.07.2014) // Правовая система "Консультант плюс"

2. Гражданский кодекс РФ (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ (в ред. от 30.12.2015) // Правовая система "Консультант плюс"

3. Налоговый кодекс РФ от 31.07.1998 N 146-ФЗ (в ред. от 29.12.2015) // Правовая система "Консультант плюс"

4. Материалы судебной практики

5. Апелляционное определение Республики Татарстан от 08.06.2015 по делу N 33-8095/2015 // Правовая система "Консультант плюс"

6. Постановление Конституционного Суда РФ N 24-П от 12.10.1998 "По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона РФ от 27.12.1991 "Об основах налоговой системы в РФ // Правовая система "Консультант плюс"

7. Постановление Пленума Высшего Арбитражного суда РФ № 53 от 12.10.2006 "Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды" // Правовая система "Консультант плюс"

8. Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 03.12.2015 N Ф10-4356/2015 // Правовая система "Консультант плюс"

9. Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 23.11.2015 N А32-17322/2014 // Правовая система "Консультант плюс"

10. Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 12.11.2015 по делу N А27-19327/2014

11. Бартунаева Л.Н. Предмет доказывания по налоговым спорам, связанным с привлечением субъекта хозяйственной деятельности к ответственности // Правовая система "КонсультантПлюс"

12. Баталова Л.А., Вершинин А.П. Способы защиты прав налогоплательщиков в арбитражном суде. СПб.: Изд- во Санкт-Петербургского ун-та, 1997

13. Бобоев М.Р., Мамбеталиев Н.Т., Тютюрюков Н.Н. Налоговые системы зарубежных стран: Содружество Независимых Государств: Учебное пособие. М.: Гелиос АРВ, 2002

14. Брызгалин А.В. Налоги и налоговое право: Учеб. пособие. М., 1997

15. Витрянский В.В., Герасименко С.А. Налоговые органы, налогоплательщик и Гражданский кодекс. М., 2007

16. Гудым В.Н. Классификация способов защиты прав налогоплательщиков в арбитражном суде // Правовая система "КонсультантПлюс".

17. Дюжов А.В. Налоги и налогообложение. М.: Московская финансово-промышленная академия, 2008

18. Кучерявенко Н.П. Курс налогового права: В 6 т. Харьков, 2002. Т. 1: Генезис налогового регулирования

19. Шелкунов А.Д. Категория злоупотребления налогоплательщика в российской арбитражной практике и практике Суда ЕС // Право и экономика. 2010. N 11.

В этом посте я бы хотел обратить внимание коллег на такой институт права как злоупотребление правом. Те, кто активно используют его в своей практической деятельности в арбитражных судах не дадут соврать, что он довольно-таки эффективен. В СОЮ, конечно, процент дел, в которых удается добиться применения злоупотребления правом довольно мал.

Итак, злоупотребление правом обычно относят к ст. 10 ГК РФ. Однако институт добросовестности, который является более общим пронизывает всё действующее право, в том числе и материальное и процессуальное. Смысл правового регулирования гражданских отношений сводится в том числе к тому, чтобы обеспечить возможность реализации субъектами правоотношений прав таким образом, чтобы сохранить стабильность гражданского оборота. Однако такая реализация прав должна быть добросовестной.

В соответствии с п. 1 ст. 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). В качестве санкции за такой деликт суд должен отказать лицу в защите его права. Это злоупотребление правом в материальном праве, но нередки ситуации злоупотребления правами в арбитражном, гражданском и административном процессах. Так, обязанность осуществлять процессуальные права добросовестно установлена в ч. 1 ст. 35 ГПК РФ, ч. 2 ст. 41 АПК РФ, ч.ч. 6, 7 ст. 45 КАС РФ.

Таким образом, законодательство Россйской Федерации предполагает необходимость добросовестного осуществления правами и в материальном, и в процессуальном праве.

При этом важно понимать, что злоупотребляющим правом является лицо, которое de jure обладает определенным правом и вправе его реализовать, однако реализация данного права имеет либо противоправную цель (обход закона), либо причинение вреда.

Если разобрать злоупотребление правом как гражданское правонарушение на состав, то субъективная сторона будет характеризоваться прямым умыслом.

Злоупотребление в материальном праве.

Здесь я приведу выдержку из своего выступления на II Международной научно-практической конференции "Жизнь права: правовая теории, правовые традиции, правовая реальность"

В соответствии с пунктом 1 статьи 10 Гражданского кодекса РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). Не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции , а также злоупотребление доминирующим положением на рынке.

Статья 10 Гражданского кодекса РФ через содержание устанавливает понятие злоупотребления правом, которое предполагает:

  • осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу (шикана),
  • действия в обход закона с противоправной целью,
  • иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав.

Ограничение конкуренции и злоупотребление доминирующим положением на рынке имеют целью также причинить вред третьим лицам, в связи с чем, по сути, являются в зависимости от предпринимаемых действий шикана либо действиями, совершаемыми в обход закона, в экономических правоотношениях.

При этом важно понимать, что злоупотребляющим правом является лицо, которое de jure обладает определенным правом и вправе его реализовать, однако реализация данного права имеет либо противоправную цель (обход закона), либо причинение вреда.

Злоупотребление правом является гражданско-правовым деликтом, за совершение которого в качестве санкции пунктом 2 статьи 10 Гражданского кодекса РФ установлен отказ со стороны суда лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применение иных мер, предусмотренных законом (например, признание сделки недействительной, применение последствий недействительности сделки и др.).

Из анализа статьи 10 Гражданского кодекса РФ видно, что юридические категории «злоупотребление правом» и «добросовестность» существуют в неразрывной связи друг с другом. Злоупотребление правом возможно лишь в том случае, если лицо действует недобросовестно, т.е. либо с намерением причинить вред третьему лицу (шикана), либо выбирает такую формально соответствующую закону модель поведения, при которой реализация принадлежащего ему права не учитывает права и законные интересы иных лиц и форма реализации права лицом, не является поведением, ожидаемым от любого участника гражданского оборота.

Так, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ в определении № 32-КГ14-17 от 03.02.2015 г. указала, что «злоупотребление правом, по смыслу статьи 10 Гражданского кодекса РФ, то есть осуществление субъективного права в противоречии с его назначением, имеет место в случае, когда субъект поступает вопреки правовой норме, предоставляющей ему соответствующее право; не соотносит свое поведение с интересами общества и государства; не исполняет корреспондирующую данному праву юридическую обязанность».

Из анализа судебной практики арбитражных судов усматривается стремительное увеличение количества дел, в которых арбитражные суды ссылаются в текстах судебных решений в мотивировочной части на злоупотребление правом со стороны лиц, участвующих в деле.

Наиболее часто арбитражные суды ссылаются на злоупотребление правом в делах о признании сделок недействительными (в процедуре банкротства и внеконкурсному оспариванию), а также оценке действий (бездействия) органов управления хозяйственными обществами.

Если не брать во внимание судебные акты по конкретным спорам, первым документом на уровне высшей судебной инстанции, посвященным злоупотреблению правом, было информационное письмо Пре зидиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25.11.2008 г. N 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации». Однако и здесь Высший Арбитражный Суд РФ фактически излагал свою позицию через одобрение мотивировок арбитражных судов по конкретным делам.

Вместе с тем, именно в этом информационном письме на уровне высшей судебной инстанции была закреплена позиция, согласно которой сделка может быть признана недействительной (статья 168 Гражданского кодекса РФ) на основании именно статьи 10 Гражданского кодекса РФ. Впоследствии данный механизм был отражен в разъяснении Пленума ВАС РФ, содержащимся в пункте 10 постановления от 30.04.2009 г. № 32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)», в соответствии с которым, исходя из недопустимости злоупотребления гражданскими правами ( пункт 1 статьи 10 ГК РФ) и необходимости защиты при банкротстве прав и законных интересов кредиторов, по требованию арбитражного управляющего или кредитора может быть признана недействительной совершенная до или после возбуждения дела о банкротстве сделка должника, направленная на нарушение прав и законных интересов кредиторов, в частности направленная на уменьшение конкурсной массы сделка по отчуждению по заведомо заниженной цене имущества должника третьим лицам. Из анализа казусов о признании сделки недействительной в рамках процедуры банкротства в соответствии с пунктом 2 статьи 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» следует, что при установлении арбитражными судами обстоятельств, свидетельствующих о том, что сделка совершена должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов, такая сделка признается арбитражным судом недействительном со ссылкой на статьи 10, 168 Гражданского кодекса и статью 61.2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».

Эта очевидная сегодня для практикующих юристов позиция не всегда находила отражение в итоговых судебных актах, позициях практикующих юристов, а также правовой доктрине. Так, например, некоторые юристы предлагают использовать механизм признания сделки недействительной через злоупотребление правом только по статье 169 Гражданского кодекса РФ, т.е. в отношении сделок, совершенных с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. Сторонники такого подхода ссылаются на «каучуковость» нормы о злоупотреблении правом и вытекающих рисках стабильности правоприменения.

Свое мнение по данному поводу высказал и Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 23.06.2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», в пункте 7 которого указал, что «если совершение сделки нарушает запрет, установленный пунктом 1 статьи 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной ( пункты 1 или 2 статьи 168 ГК РФ)».

Таким образом, на сегодняшний день Верховным Судом РФ поставлена жирная точка в данном споре – на основании статьи 10 Гражданского кодекса РФ можно признавать недействительной как ничтожную (не ограничиваясь составом статьи 169 Гражданского кодекса РФ), так и оспоримую сделку.

С принятием Пленумом Верховного Суда РФ постановления от 23.06.2015 г. № 25 перед юристами встали три основных проблемы при применении института злоупотребления правом:

  1. соотношение возможности постановки судом по собственной инициативе вопроса о злоупотреблении правом с принципом состязательности сторон;
  2. распределение между сторонами спора бремени доказывания добросовестности при реализации судом активной позиции в рассмотрении дела;
  3. сохранение стабильности правоприменения при наличии «резиновой» нормы о злоупотреблении правом.

Одними из самых проблемных вопросов в практике были и остаются вопросы квалификации и доказывания при отсутствии четко сформулированной нормы.

Вместе с тем, представляется, что формулировка статьи 10 Гражданского кодекса РФ объективно не может иметь четкую, не допускающую возможность судебного усмотрения диспозицию, т.к. заранее предусмотреть все возможные способы злоупотребления правом нельзя. Попытка законодательно закрепить ситуации, при которых то или иное действие лица является злоупотреблением правом, обречена на провал. Единственный выход состоит в том, чтобы через формирование судебной практики и рассмотрение обстоятельств каждого конкретного дела выделять те действия лиц, которые однозначно можно квалифицировать в качестве злоупотребления правом.

Другая проблема, встающая перед юристами, сводится к закрепившейся сначала в судебной практике, а после разъяснений Пленума Верховного Суда РФ в постановлении от 23.06.2015 г. № 25 и в акте высшей судебной инстанции, активной роли суда в рассмотрении дел. Верховный Суд РФ, дав судам возможность (а по сути формулировки абз. 4 пункта 1 постановления от 23.06.2015 г. № 25 – возложив обязанность) при очевидном отклонении действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения, самостоятельно без заявления стороны выносить на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались, открыл ящик Пандоры. Исходя из этого, вытекают сразу два вопроса: не нарушает ли такая активная роль суда принцип состязательности сторон? и как в таком случае должно быть распределено бремя доказывания?

Представляется необходимым использовать в данном случае общее правило, закрепленное в пункте 5 статьи 10 Гражданского кодекса РФ, согласно которому добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются. Соответственно при вынесении судом на обсуждение вопроса об отклонении от добросовестного поведения и злоупотребления правом, необходимо исходить из того, что доказывать злоупотребление правом должна сторона, пострадавшая от такого злоупотребления. Вместе с тем, если суд поднял вопрос о злоупотреблении правом, это сигнал для реализовавшего свое право лица, что суд в итоговом судебном акте будет оценивать действия стороны с точки зрения злоупотребления права, и поэтому в интересах предположительно злоупотребляющей правом стороны представить доказательства и правовое обоснования отсутствия в ее действиях злоупотребления правом.

Вынесение судом вопроса о недобросовестном поведении на обсуждение сторон, безусловно, является некоей подсказкой суда, однако эта подсказка не лишает возможности реализовать принцип состязательности по смыслу части 2 статьи 9 Арбитражного процессуального кодекса РФ и предусмотренные статьей 2 Арбитражного процессуального кодекса РФ задачи судопроизводства в арбитражных судах.

Таким образом, обращение к институту злоупотребления правом в практике арбитражных судов является эффективным способом защиты прав лица, пострадавшего от такого злоупотребления. Опасения юристов по поводу «каучуковости» статьи 10 Гражданского кодекса РФ, безусловно, имеют под собой основания. Однако насколько широко будет применяться данная норма и будет ли злоупотребление статьей 10 Гражданского кодекса зависит от судов, которым на современном этапе отведена активная роль в судопроизводстве Российской Федерации.

Многие коллеги, с которыми я общался по поводу ст. 10 ГК РФ, очень скептически отнеслись к моему посылу использовать активно этот институт особенно в СОЮ. Наверное, они правы, но только частично. Да, применение ст. 10 ГК РФ не должно и никогда не будет массовым. В целом это оправдано. Однако молчать о злоупотреблении в суде, на мой взгляд, было бы большой ошибкой.

Неплохую подборку практики гражданской коллегии ВСа по внеконкурсному оспариванию опубликовал Олег Романович Зайцев (https://zakon.ru/blog/2017/03/16/podborka_praktiki_skgd_po_vnekonkursnomu_osparivaniyu)

Очень интересный пост по применению ст.ст. 10, 168 и исковой давности на zakon.ru опубликовал Артем Георгиевич Карапетов (https://zakon.ru/blog/2017/07/12/primenenie_st10_i_st168_gk_kak_osnovanie_nedejstvitelnosti_sdelki_rezervnyj_variant_zaschity_ot_zlou).

Злоупотребление в процессуальном праве.

Здесь я бы хотел остановиться на 3 моментах:

1. Арбитражным судом многократная подача заявления о процессуальном правопреемстве была расценена как злоупотребление правом согласно абз. 2 с. 2 ст. 41 АПК РФ, в связи с чем оно было оставлено без движения с последующим возвращением заявителю (постановление АС СКО от 13.08.2015 г. по делу №А25-690/2015).

2. Изменение территориальной подсудности и подведомственности рассмотрения спора путем введения в состав лиц, участвующих в деле, поручителей может быть расценено как недобросовестное поведение и злоупотребление процессуальными правами (п. 6 постановления Пленума ВАС РФ от 12.07.2012 г. № 42 "О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством".

3. Арбитражным судом непредоставление запрошенных арбитражным судом документов в рамках дела о банкротстве было квалифицировано по ч. 2 ст. 41 АПК РФ в качестве злоупотребления правом (постанорвление АС СКО от 20.07.2015 г. № Ф08-4922/2015 по делу № А53-9682/2012). Однако лично я не вижу здесь злоупотребления правом, т.к. для квалификации действия в качестве злоупотребления правом лицо должно обладать определенным правом. Однако в данном случае арбитражным судом на лицо была возложена процессуальная обязанность, а правом на предоставление/непредоставление документов данное лицо не обладало.

Конечно, это малая толика судебной практики, но злоупотребление правом реально применяется судами в качестве института и может сыграть положительную роль в рассмотрении спора.

Обзор судебной практики по спорным вопросам злоупотребления процессуальными правами в арбитражном судопроизводстве


Перед изучением Обзора рекомендуем предварительно ознакомиться с его оглавлением.


I. Основные положения о злоупотреблении процессуальными правами

Действующим законодательством установлен принцип равноправия сторон и состязательности (статьи 8, 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации), на лиц, участвующих в деле, возложена обязанность добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами (часть 2 статьи 41 АПК РФ).

В силу части 2 статьи 41 АПК РФ злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет за собой для этих лиц предусмотренные АПК РФ неблагоприятные последствия.

Как видно, какого-либо конкретного определения понятия "злоупотребление процессуальным правом" и перечня способов такого злоупотребления законодательство не содержит.

В теории и судебной практике злоупотребление правом - это использование принадлежащих лицу, участвующему в деле, процессуальных прав с недозволенной целью, в результате чего наносится ущерб другим лицам.

Злоупотребление процессуальными правами внешне выражается в совершении правомерных действий, однако фактически представляет собой недобросовестное поведение участников процесса. Универсального критерия злоупотребления процессуальным правом как оценочного понятия не существует. Поэтому в каждом конкретном случае, учитывая обстоятельства дела, суд самостоятельно по своему усмотрению оценивает формально правомерные действия, определяя, переступила ли сторона дозволенные границы при осуществлении своего права, и решая, применять ли предусмотренные АПК РФ неблагоприятные последствия.

Признаками злоупотребления правом являются:

- любое злоупотребление правом проходит на фоне внешне и формально правомерных действий, представляя собой процессуальную недобросовестность;

- цель таких действий. Злоупотребления в судебном процессе обычно направлены на: затягивание процесса; срыв судебного заседания; воспрепятствование рассмотрению дела и принятию законного и обоснованного решения (часть 2 статьи 111 АПК РФ); сокрытие обстоятельств дела;

- злоупотребление правом ведет к нарушению прав и охраняемых законом интересов участников процесса.

На практике способами злоупотребления процессуальными правами, которые использует недобросовестная сторона, являются:

- несвоевременное (незаблаговременное) представление документов, заявление ходатайств, заявлений;

- представление документов с недостатками;

- незаблаговременная (поздняя) подача встречного иска лишь с намерением приостановить рассматриваемое дело;

- обжалование актов судов, не подлежащих обжалованию;

- неявка в судебное заседание, непредставление истребуемых доказательств лицом, участвующим в деле;

- ссылка на неполучение корреспонденции по имеющемуся в материалах дела адресу;

- неоднократное обращение в суд по аналогичным основаниям и т.п.

Злоупотребление процессуальными правами влечет неблагоприятные последствия (часть 2 статьи 41 АПК РФ):

- меры ответственности в виде имущественного воздействия на недобросовестных участников арбитражного процесса и иных лиц, не исполняющих законные требования суда. Это обязанность выплатить определенную сумму денег - наложение судебных штрафов (часть 9 статьи 66, часть 3 статьи 225.12 АПК РФ) или возложение судебных расходов (часть 2 статьи 111 АПК РФ);

Одновременно это меры, которые могут быть использованы арбитражным судом для целей пресечения злоупотребления лицами, участвующими в деле, своими процессуальными правами.

Ниже приводится обзор выводов судов, изложенных в решениях конкретных дел, по спорным вопросам злоупотребления процессуальными правами в арбитражном судопроизводстве, а именно:

- неявка в судебное заседание, непредставление истребуемых доказательств лицом, участвующим в деле;

- способы затягивания судебного процесса:

подача встречного иска спустя длительное время после принятия первоначальных исковых требований;

действия по увеличению (уменьшению) размера исковых требований;

подача иных заявлений и ходатайств с целью затягивания судебного процесса;

- повторное обращение в суд по аналогичным основаниям;

- ссылка на неполучение корреспонденции по имеющемуся в материалах дела адресу.

II. Выводы судов по вопросам злоупотребления процессуальными правами

1. Неявка в судебное заседание, непредставление истребуемых доказательств лицом, участвующим в деле

1.1. Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 14.04.2016 N Ф01-73/2016, Ф01-72/2016 по делу N А43-316/2013 (Определением Верховного Суда РФ от 10.08.2016 N 301-ЭС16-9084 отказано в передаче дела N А43-316/2013 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ для пересмотра в порядке кассационного производства данного постановления)

Исковые требования:

ОАО "Оборонэнергосбыт" (третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований относительно предмета спора) обратилось в суд с требованием об отмене определения суда первой инстанции и постановления суда апелляционной инстанции о наложении судебного штрафа на ОАО "Оборонэнергосбыт" за проявленное к арбитражному суду неуважение, выразившееся в непредставлении третьим лицом документов и информации, истребованных определениями суда первой инстанции.

Решение суда:

В удовлетворении требования отказано.

Позиция суда:

Установив, что арбитражный суд первой инстанции неоднократно в своих определениях истребовал у ОАО "Оборонэнергосбыт" (третьего лица) доказательства, предоставив срок для исполнения требования суда и указав, что в случае неисполнения определений суда будет рассмотрен вопрос о наложении судебного штрафа, при этом третье лицо, будучи надлежаще извещенным лицом, имело возможность исполнить свои процессуальные права и обязанности по делу, однако, проигнорировало требования суда, не исполнило определения суда в установленные в них сроки, не обеспечило явку представителя в судебные заседания и не представило суду доказательств наличия уважительных причин неисполнения возложенных на него процессуальных обязанностей, суд кассационной инстанции квалифицировал поведение третьего лица как неуважительное отношение к суду, выразившееся в недобросовестном использовании принадлежащих процессуальных прав и злоупотреблении ими, и пришел к выводу о правомерности наложения на него судебного штрафа в размере 100000 рублей.

При этом, по мнению суда кассационной инстанции, вопреки ошибочному мнению третьего лица, нижестоящие судебные инстанции правомерно признали ОАО "Оборонэнергосбыт" субъектом штрафной ответственности, поскольку арбитражный суд наделен правом наложить штраф за непредставление истребуемых доказательств как на сторон, так и на иных лиц, участвующих в деле (абзац 4 пункта 17 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20.12.2006 N 65 "О подготовке дела к судебному разбирательству").

Исковые требования:

ООО "ЧОО "Легион" (контрагент организации-должника в рамках дела о банкротстве) обратилось в суд с требованием об отмене судебных актов судов первой и апелляционной инстанций о наложении судебного штрафа, мотивированных тем, что общество неоднократно не предоставляло в суд истребуемые документы.

Решение суда:

В удовлетворении требования отказано.

Позиция суда:

Отклоняя доводы ООО "ЧОО "Легион", просившего отменить судебные акты о наложении судебного штрафа, ссылаясь на то, что оно не получало одно из определений суда об отложении судебного заседания в связи с истребованием доказательств, а также указывавшего на невозможность предоставить истребуемые судом доказательства в связи с их отсутствием по причине нахождения документов у бывшего директора Багомедова М.Б., который не передал их новому руководителю общества, суд кассационной инстанции, оставляя в силе судебные акты нижестоящих судов, исходил из того, что довод общества о неполучении названного определения опровергается имеющимся в материалах дела почтовым уведомлением, из которого следует, что определение получено представителем общества; предыдущий директор общества Багомедов М.Б. является одновременно единственным участником общества, смена руководителя единственным участником общества произведена за год до судебного заседания, при этом привлечен к участию в деле, однако общество длительное время не сообщало об отсутствии у него возможности предоставить доказательства в связи с их нахождением у Багомедова М.Б., кроме того, доказательства, свидетельствующие о нахождении документов у Багомедова М.Б. и принятии обществом мер по их получению, отсутствуют, и пришел к выводу о том, что с учетом предшествующего поведения общества, которое неоднократно длительное время не предоставляло истребуемые доказательства и не сообщало суду об отсутствии у него возможности исполнить определения суда, такое поведение общества следует оценивать как злоупотребление правом.

1.3. Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 27.03.2014 N 17АП-1598/2014-ГК по делу N А50-19460/2013

Исковые требования:

ООО "Шарм" и ООО "Предприятие систем автоматики" (стороны по делу) обратились в суд с требованием об отмене определения суда первой инстанции о наложении на них судебных штрафов за неисполнение требований арбитражного суда, изложенных в определениях.

Решение суда:

В удовлетворении требования отказано.

Позиция суда:

Установив, что стороны не выполняли требования арбитражного суда первой инстанции, не представили документы, подтверждающие права на акции, не подтвердили статусы акционеров, суд апелляционной инстанции обратил внимание на то, что позиция сторон по делу фактически представляла собой констатацию изложенных в иске обстоятельств, вместе с тем, само по себе признание обстоятельств, в отсутствие доказательств подтверждения этих обстоятельств, не является достаточным основанием для судебного подтверждения данных обстоятельств; из обстоятельств дела следует, что изначально стороны просили утвердить мировое соглашение, ответчик фактически исковые требования в заявленном истцом размере не оспаривал, заявлял о признании иска, в то время как представленных в материалы дела доказательств было недостаточно для разрешения спора по существу, в связи с чем судом первой инстанции и были истребованы необходимые для установления существенных по делу обстоятельств документы.

Исходя из непредставления доказательств наличия уважительных причин неисполнения сторонами неоднократных требований суда, а также затягивания времени по рассмотрению дела (непредставление документов повлекло неоднократное отложение судебного разбирательства), суд расценил указанные действия сторон как проявление неуважения к суду, злоупотребление своими правами.

2. Способы затягивания судебного процесса

2.1. Подача встречного иска спустя длительное время после принятия первоначальных исковых требований

2.1.1. Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 23.07.2015 N Ф01-2524/2015 по делу N А28-13431/2014 (Определением Верховного Суда РФ от 16.11.2015 N 301-ЭС15-13952 отказано в передаче дела N А28-13431/2014 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ для пересмотра в порядке кассационного производства данного постановления)

Исковые требования:

ООО "АгроТорг" (цессионарий) обратилось в суд с требованием об отмене судебных актов судов первой и апелляционной инстанций, которыми удовлетворены исковые требования ООО "Чепецкнефтепродукт" (цедента) о взыскании задолженности по уплате ответчиком истцу денежных средств, предусмотренных договорами уступки права требования. При этом определением суда встречный иск ООО "АгроТорг" возвращен ответчику.

Решение суда:

В удовлетворении требования отказано.

Позиция суда:

Установив, что ООО "АгроТорг" (цессионарий) обратилось в суд со встречным иском о расторжении договоров уступки права требования только в день оглашения резолютивной части решения (26.01.2015), то есть с момента заключения договоров уступки прошло более чем полгода, однако о том, что цессионарий считает нарушенными их существенные условия, и в связи с чем такой договор подлежит расторжению, он заявил лишь тогда, когда к нему были предъявлены требования о взыскании долга, отклонив довод ООО "АгроТорг" о невозможности предъявления встречного иска до 26.01.2015, так как заявление о расторжении договоров цессии и соответствующий иск могли быть поданы и ранее обращения ООО "Чепецкнефтепродукт" с иском о взыскании задолженности, объективных препятствий для такого обращения у цессионария не было, суд с учетом того, что отказ в принятии встречного иска не нарушает права истца на судебную защиту, поскольку возвращение встречного искового заявления не препятствует повторному обращению с таким же требованием в арбитражный суд в общем порядке, пришел к выводу о том, что условия для принятия встречного искового заявления, предусмотренные частью 3 статьи 132 АПК РФ, отсутствуют, а требование о расторжении договоров должно рассматриваться в отдельном исковом производстве.

2.1.2. Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 22.09.2016 N 08АП-8131/2016 по делу N А75-353/2016

Читайте также: